Елена Серебрякова - Камень власти

Среди строительной артели особо выделялся Домиан, мужик из Рогозового посада близ Углича. Ему еду приносил сынишка и чувствовалось, что это поручение он выполняет с удовольствием и без принуждения. В один из дней обед ему принесла дочь. Домиан сразу спросил про подмену. Та сообщила, что мать разрешила Сашке пойти с соседскими ребятишками на Волгу ловить рыбу.

– Сашок и так безотказный в домашних делах, а тут вроде у всех ребят единое желание проявилось, – оправдывалась дочь.

– Ты, Лушка, парня мне не порть. А то, ишь, с матушкой сговорились и пожалели мальца.

Фома посмотрел на дочь Домиана и увидел не Лушку, а вполне сформировавшуюся молодую девицу, очень приятной наружности. Называть ее Лушкой язык не поворачивался. Лукерья – дело другое. Казалось, имя придумано специально для этой девушки, а не наоборот.

После трапезничества Фома подошел к Домиану и высказал восхищение красотой его дочери.

– Толку что? – возмутился древодел, – в голове никакого ума, дура дурой.

– Я не заметил, – удивился Фома.

Домиан пояснил:

– Придумали с матерью, то бишь с моей женой, песню про счастье. Недавно парень сватался к Лушке. Видный, работящий и не пьющий. Они с моей женой отказали ему и его сватам. Стыдоба на весь посад пошла. А эти долдонят одно: «хотим счастья».

– Спорить не буду, но несчастных женщин видел. Сказывают, нет большего наказания, чем делить постель с нелюбимым мужиком.

– А ты где на всех любимых наберешься? Стерпится, слюбится!

– Бывает, что не слюбляется. А ты, говорят, известный во всей округе мастер наличников. У тебя каждый узор не только красив, но и содержателен.

– Эх, Фома, ушли, те времена, когда на это обращали внимание. Но через те самые наличники намедни вызывали меня к царевичу, точнее к его матери, Марии Нагой.

– Так у них вроде терем каменный. Неужели тоже наличники нужны?

– Не наличники она заказала.

Домиан перешел на шепот, взял Фому за рукав и повел в сторону.

– Царский трон она заказала для своего сына.

Фома опешил.

– Так вроде Феодор Иоаннович, дай Бог ему здоровье, царствует и уходить никуда не собирается.

– Ты ведь знаешь, как у нас уходят, – Домиан начал говорить совсем неслышно, – вроде утром бегал, а в полдень кувырк и нету.

Фома со всей крестьянской хваткой гнул свою линию и не упустил подвернувшийся случай.

– Домиан, можно глянуть на будущий трон? Ей Богу, никому не скажу, словом не намекну.

– Так я же его только начал.

– Все одно глянуть охота. Когда еще царский трон увидишь?

– Ладно приходи. Только когда?

– Давай послезавтра. Престольный праздник, я работы отменю, и мужики отдохнут, и мы с тобой отметим. Утром схожу в церковь и сразу к тебе. Сказывай, где живешь?

В праздник Святой Троицы Фома отстоял службу в Спаса-Преображенском храме. Причастился, поставил свечи за здравие и за упокой. У кремлевских ворот ждали своего часа три коляски, все, которые тогда лётали по городу. Фоме понравился ражий мужик с аккуратной бородой и в разноцветном кафтане. Сговорились, но сперва заехали на рынок. Купленные гостинцы удивляли многих встречных: пряники мятные в коробе; связка баранок, густо осыпанных маком; мешочек с орехами и туесок меда. Создавалось впечатление, что мужику деньги девать некуда, или собрался кого-то подкупить.

Дом древодела выделялся из общего ряда изразцами и яркими красками. На каждой воротине висели по звезде неправильной формы, но они нисколько не портили восприятие, наоборот, неправильные формы притягивали внимание. Возница развернул коляску в сторону города и повторил договоренности заехать за Фомой, как только колокольный звон позовет всех на вечернюю службу. Видать в семье Домиана ждали гостя и за улицей наблюдали из окон. Не успел Фома приблизиться к воротам, как калитка отворилась, показался хозяин в нарядной рубахе с убранными под ленточный пояс волосами и лучезарной улыбкой.

– Здравы будем, Фома Иванович!

– Чего меня по-боярски кличешь? И тебе здравие, Домиан.

– Проходь в дом, самовар только закипел. Жена чайку заварит с душицей.

– Вот к столу, гостинцами побалуемся.

– Тю, да тут цельная ярмарка получается!

Поначалу за столом оказалось трое: двое мужиков и жена древодела. В доме стояла полная тишина будто никого более нет.

– А где же детки ваши? Пусть вместе с нами порадуются Троице.

– Лушка у себя, а малец усвистал с друзьями на Волгу.

– Так зовите дочь. Такая красавица только глаз радует.

Лукерью позвали, но вышла она не сразу. То ли стеснялась, то ли прихорашивалась.

– Здравия всем! С праздником Святой Троицы, Господи, благослови!

– И вам того же, Лукерья Домиановна. Вот напросился к батюшке вашему в гости.

– Мы гостей любим.

Долго пили чай в прикуску со сладостями. Говорить особо было не о чем. Чувствовалось, что в этом доме пустая болтовня не приветствуется. Фома выбрал самую душещипательную тему.

– А что, Лукерья Домиановна, ваш батюшка сказывал, что вы весьма разборчивы в женихах?

Домиан и его жена онемели. Хозяйка строго глянула на своего мужа и прищурила глаза. Казалось еще немного и с губ сорвутся обвинения мужа во всех тяжких грехах. Но неожиданно прорезался голос Лукерьи. С каждым словом она говорила все увереннее и четче. А потом будто сечку рубила.

– Я за муж не хочу вовсе. Зачем? Нищету разводить? В нашем посаде через дом еле концы с концами сводят. До посевной доживают с трудом, потом с нетерпением и слезами ждут новые взятки с пашни. За деньги таки вообще не говори, носят то, что делают сами.

– Как же вы, ваша семья живет в достатке?

– Батюшке низкий поклон! Он делает то, что другие не умеют. Их таких древоделей, как он, человек пять на всю обозримую округу.

– Матушка с батюшкой два века не проживут. Хорошо коли помрут сразу, спаси Господи! А коли состарятся и превратятся в немощных? Кто их поить да кормить станет?

Похоже мысли Лукерьи зашли в тупик. Но она за словами не привыкла в карман залезать:

– А я пока молодая в монастырь уйду, – потом подумала и произнесла, – что же мне теперь за первого встречного за муж идти. Ведь таких как батюшка днем с огнем не сыщешь!

– Праздник нынче, ребятушки, – вступился Домиан, – может сей словесный поток оставим на другой день?

Лукерья казалась права. Такого батюшку – умного, рукастого, защитника своих детей точно не сыщешь.

В мастерской Домиана готовых изделий не наблюдалось. Все больше недоделок, да каких-то фрагментов. Он подвел гостя к обработанной доске.

– Вот спинка трона. Подголовник в виде солнца с лучами. Один луч уходит вниз и пойдет до самого сиденья. Четыре прорези по две слева и справа для проветривания спины. Успел обработать только одну прорезь.