Сергей Шаповалов - Дорогами илархов

– Правильно! – подхватил вождь. – Поведай ему и всем нам, как все на самом деле было. Давай!

Энарей выпрямил спину, обвел воинов холодным взглядом и начал:

– Правит миром Великая мать Табити. Кто-нибудь сомневается в этом?

– Нет. Никто. Разве можно в этом сомневаться, – тут же ответили собравшиеся сколоты.

– Великая мать Табити породила богов: Папайя, Гайтасира, Фагимасада и богинь Апи, Аргинпасу. Или я не прав?

– Прав! Именно так все и было. Твои слова – истина.

– У божественных супругов Папайя и Апи появился сын, великий Таргитай. Разве не так?

– Все правильно! Да! Таргитай появился!

– Подрос он, и наскучили ему небеса. Отпросился он на землю поохотиться. Бил зверей, бил птиц. Устал и решил отдохнуть на берегу Дона. И вдруг увидел он, как из воды вышла прекрасная дочь Бога Фагимасада Дидинаг. Она до того была прекрасна, что отец Фагимасад опасался за нее и прятал глубоко на дне реки. Ей прислуживали рыбы и раки, веселили существа полулюди-полущуки. Она носилась на морских конях – волнах. И только ночью ей дозволялось выходить на сушу. РаспускалаДидинаг золотые волосы и водила хоровод со степными девушками, которые днем вновь превращались в косуль. Полюбил ее с первого взгляда Таргитай и решил овладеть. Не пустил он ее обратно в воду. Стал на пути. Плакала Дидинаг, умоляла, но Таргитай ничего не мог поделать со своим сердцем. Вскоре у них родились три сына: старший Липа-ксай, средний Арпа-ксай и младший Кала-ксай. Росли они одни, так, как Таргитая наказали боги. Приковали цепями в глубокой пещере до времени. Разве можно девушку принуждать без согласия ее отца?

– Нельзя! – единодушно заорали сколоты.

– Вот так воспитывали трех братьев волки и дикие быки. Выросли они, возмужали. Но нельзя человеку уподобляться зверю. Человек – есть человек. Человек выше зверей. Волки живут с волками, шакалы – с шакалами, олени – с оленями. Но человек приручил лошадь, коров, собак… – и над всеми властвует. Скинули с неба боги золотой плуг с ярмом, секиру и чашу. И сказали братьям боги: «Кто сможет овладеть этими предметами, тот и будет править степью». Старший решил, что он сможет поднять золотые предметы. «Я самый сильный, самый смелый. Я буду править степью. Заставлю быков пахать землю. Всех врагов порублю секирой. А чашу наполню их кровью». Попытался он взять дары, но они вспыхнули ярким пламенем и обожгли ему руки. Не правильные слова сказал Липа-ксай. Тогда средний сказал: «Я буду править степью. Возьму секиру, пойду в далекие земли и приведу рабов. Они будут пахать мою землю и наполнять чашу молоком». Хотел он взять дары, но и ему они не дались. И слова Арпа-ксая не понравились Богам. Тогда младший Кала-ксай сказал: «Степью буду править я. Тебе, Липа-ксай, я дам ярмо и плуг. Паши землю и выращивай хлеб. Тебе Арпа-ксай, я передам чашу. Будешь врачевать и говорить с богами. Себе же я оставлю секиру, и буду охранять землю нашу от врагов». Подошел Кала-ксай к дарам и поднял их. Раздал он дары небесные братьям, и на том они сошлись. От Липа-ксая пошел род авхатов, те что живут по берегам рек и занимаются земледелием. От Арпа-ксая пошли жрецы и прорицатели. А от Кала-ксая произошли сколоты, воины-кочевники.

– Ясно тебе, эллин? – ухмыльнулся вождь. – А то все – Геродот… У нас своих Геродотов хватает.

Перед бугром, где сидел вождь со своим окружением, устроили состязание в борьбе. Обнаженные по пояс борцы, кидали друг друга на землю, катались в пыли, душили, заламывали руки – в общем – было весело. Зрители сомкнулись плотным кругом, кричали, хлопали в ладоши, иногда подбадривали борцов пинками.

– Где мой будин? – забеспокоился вождь. – Ведите его сюда.

Появился высокий здоровенный силач. Рыжая копна взъерошенных волос напоминала стог сена. Такая же рыжая борода обрамляла веснушчатое скуластое лицо с тяжелым подбородком и большим мясистым носом.

– Смотри, каков! – хвастался вождь перед Спитаменом. – Знаешь, где его добыл? Ходил в набег на северные земли. Туда, где деревья растут так густо, что ни проехать, ни пройти, и снежный пух вечно валит с неба. Эллинам в Ольвии понадобились рабы. Я дошел до лесных дебрей, там наткнулся на племя будинов. Представляешь, они живут в шатрах, сложенных из бревен и носят медвежьи шкуры. Все здоровые, высокие. Вот этого еле скрутили. Он выскочил на нас с дубиной. С одного удара валил всадника вместе с конем. Мне жалко было его продавать эллинам. Хотел сначала ослепить и оставить взбивать кобылье молоко. Потом передумал. Зачем такому силачу взбивать молоко? Дай, думаю, сделаю из него живого-убитого, поставлю на плече метку богини Мары, будет быков моих пасти. Так жрец Испакай наотрез отказался клеймить его. – Вождь недовольно покосился на невозмутимого энарея. – Почему – не говорит. Тогда я стал будина выставлять на праздниках бороться. Он мне уже пять кобылиц выиграл и две коровы. Никто его одолеть не может. Хорош! Подумываю отдать ему в жены одну из своих дочерей. Пусть живет свободным, нарожает мне крепких внуков. А? Лошадь ему дам, пару коров…

– Силен, – согласился Спитамен, оценивая бугристые плечи и мощные ноги борца.

– А у тебя есть достойный противник моему будину? – неожиданно спросил вождь. – Давай, выставляй своих массагетов, Спитамен-ксай.

– Уважаемый вождь, – растерялся Спитамен. – У меня только всадники. Они не умеют бороться.

– Не выкручивайся, как уж, – напирал сколот. – Воины должны быть сильными. Выставляй против будина любого. Я ставлю коня, самого лучшего из моего табуна. Давай!

Фидар, сидевший неподалеку, заметил полную растерянность на лице Спитамена, поднялся.

– Дозволь мне, уважаемый посланник из Персии встать за тебя?

– Кто это? – Заратат впился в аорса колючим взглядом.

– Мой товарищ, – ответил Спитамен. – Мы вместе служили в Персии. Он слыл лучшим борцом.

– Массагет?

– Нет. Он – аорс.

– А! – протянул вождь сколотов. – Знаю аорсов. Храбрые воины и всадники отличные. Но посмотрим, как он попробует одолеть моего будина. Что ставишь?

Спитамен с надеждой взглянул на Фидара, тот чуть заметно кивнул: не переживай. Посланник тяжело выдохнул:

– Золотые монеты из Персеполя.

– Сколько?

– Сотню.

– Покажи.

Слуга Спитамена принес изящную шкатулку резного дерева, приоткрыл крышку. Во чреве сверкнуло золото.

– Ого! – глаза вождя вспыхнули, но он тут же закапризничал: – Сотню – мало!

– Как – мало? – возмутился Спитамен. – Неужели твой конь стоит больше сотни монет? Давай так: коня против пятидесяти монет.

– Ты же сказал: сотню монет ставишь! – возмущенно напомнил вождь.

– Не стоит конь сотни монет, – не соглашался Спитамен.

– Хорошо, – сдался вождь. – Ставлю сверху дойную корову, нет – двух коров. А ты тогда добавляй свою одежду. Она мне как раз подойдет, – решил он, нагло пощупав мягкую шерстяную ткань рубахи посланника, как будто одежда – уже его. – Он ткнул локтем жреца. – Мне пойдет такой цвет?