Array Сборник - Кавказ. Выпуск XV. Постижение Эльбруса

Ледники Эльбруса по величине своей уступают ледникам Адай-хоха, Шхары, Коштан-тау и Дых-тау. Достаточно сравнить для этого длину эльбрусских ледников, равняющихся в среднем 2–3 км, с ледниками Цея (7 ½ км), Лекзыра (12 ½ км), Дых-су и Цаннера (13–14 км), Карагом (15 ½ км), не говоря уже о величайшем глетчере Кавказа – Безинги, вытянувшемся в длину на 18 км. Небольшую длину ледников Эльбруса можно объяснить тем, что ледяной покров его сползает не одним или двумя потоками, а множеством ледяных языков.

Дорога по снегу не трудна. Он достаточно тверд, нога не проваливается; к тому же подъем совсем не крут.

Яркий солнечный свет, отражаясь от снеговой поверхности, режет глаза. Приходится, чтобы не повредить их, надеть очки-консервы. Яркий отраженный свет, с большим количеством ультрафиолетовых лучей, разрушающе действует на сетчатку глаза.

Причудливые пики гор Главного Кавказского хребта, Эльбрус и снеговые поля окрашиваются для кого в синий, для кого в желтый или серый цвет, в зависимости от окраски стекол очков-консервов. Нам приходится надолго расстаться с естественным светом. Всю дорогу до «Приюта одиннадцати», до вершины и обратно пришлось пройти в очках. Только изредка, на 15–20 секунд, поднимешь их для того, чтобы полюбоваться зеркально-белым снегом, рассыпанным бриллиантовыми огоньками, с темными обнаженными выступами скал, резко выделяющимися на ярко-лазуревом небосклоне.

Погода прекрасная.

Впереди спокойно, величаво, совсем, кажется, близко возвышаются две белые головы Эльбруса.

Идем цепью. Трещин пока нет. Солнце, поднимаясь все выше и выше, начинает понемногу припекать нас. Приходится постепенно стягивать шлем, свитеры, перчатки.

Но вот начинают попадаться первые трещины.

Трещины в ледниках образуются вследствие движения последних. Следует различать: а) краевые трещины по краям ледника, наискось к середине, б) поперечные – разламывающие ледник вследствие движения его по неровному, с крутыми склонами, ложу и, наконец, в) продольные, которые образуются главным образом тогда, когда ледник, скованный ущельем, выходит в широкую долину. В этом случае он как бы растекается, делясь на отдельные продольные полосы. Самые опасные для туриста – боковые трещины, которые постоянно засыпаются обваливающимися с гор снежными лавинами, щебнем и камнями. Здесь легче всего оступиться, сделать неосторожный шаг, провалиться в не совсем твердую снежную пробку. Вообще через ледники следует ходить очень осторожно.

На нашем пути пока попадаются узкие трещины, через которые легко перешагиваем, но чем дальше – они шире, их становится больше. Уж не перешагнешь, приходится перепрыгивать.

Жестами и мимикой спрашиваем Омара, не нужно ли связаться веревкой, но он отрицательно махает головой.

Солнце взошло уже довольно высоко, и раскаленные лучи его начинают растапливать снежный покров Эльбруса. В глубине чернеющих трещин шумит вода, в талом снеге образуются ручейки. Чу! Слышен раскатистый удар. Где-то далеко обвалилась льдина. В мертвой и окаменелой природе чувствуется биение жизни.

Подходишь осторожно к краю глубокой, с совершенно отвесными краями трещине. Заглядываешь вглубь – полированные края окрашены в голубовато-синий цвет, переходящий постепенно в совершенно черный. Дна не видно. Только глухой рокот воды свидетельствует о том, что где-то далеко внизу имеется конец этой узкой, искривленной скважины.

Некоторые из наших товарищей стоят в нерешительности.

– Прыгать или нет?

– А что, если у края нога подвернется?! А что, если поскользнешься?!

Ширина трещины не больше 2–2½ шага. Глубину определить трудно. Во всяком случае – не менее 100 м. В других условиях, будь на дороге канава, овраг, ручей в 2½–3 шага – никто не задумываясь перепрыгнул бы. А здесь некоторые чувствуют себя как-то неловко – кружится голова, в ногах ощущается слабость.

Для горовосхождения необходима не только физическая закалка, но и известная психологическая тренировка. Прыгая через трещины, нужно приучить себя не думать о том, что очень глубоко, и как ты будешь лететь, когда сорвешься в трещину, а внимательно смотреть на другую сторону, выбирая удобное место для ноги.

Но вот широкие, большие трещины миновали. Легко перепрыгиваем через более мелкие. Наконец, и их уже не стало. Впереди расстилается ровный фирн. Мы идем без кошек. Они здесь нам совершенно не нужны, подъем сравнительно пологий. Нога не скользит, а плотно входит в разрыхленный снег.

Неожиданно слышим чьи-то окрики. Останавливаемся. Нас догоняют почти что бегом какие-то два парня. Они очень легко одеты – в летних рубахах, поверх которых накинуты пиджаки. На головах легкие кепки. У одного на глазах очки-консервы, другой прикрывается носовым платком.

– Куда? – задаем вопрос.

– Как куда?! На вершину Эльбруса! Видите, какая погода хорошая, – получаем бойкий и задорный ответ.

– Смотрите, как близко, через полтора-два часа будем уже на вершине. Думаем там отдохнуть не более получаса, а затем к вечеру обратно.

Стараемся разубедить их. Объясняем, что на «Приюте одиннадцати» необходима ночевка. Ночью бывают морозы. Без теплой одежды пропадешь.

Наши уговоры не оказывают действия. Ребята молодые. Смелость, как говорят, города берет. Немножко иронически бросают нам:

– Ползите с вашим скарбом, может быть к вечеру доберетесь до «Приюта одиннадцати».

Через несколько минут их след уже простыл.

Медленно поднимаемся все выше и выше. Кругозор давно скрылся из наших глаз. Со всех сторон растянулись безбрежные фирновые поля.

Несмотря на то что мы находимся в области вечного оледенения, с нас градом льет пот. Солнце печет неимоверно. Снимаем с себя все, что возможно. Наш иностранный коллега по восхождению, Эрих Брешар, хочет стащить нижнюю рубашку и попробовать принять солнечную ванну на Эльбрусе. Мы отговариваем его, зная действие солнечных лучей в подобных условиях. Термометр показывает плюс 35, а внизу около снега – холод.

– Однако недурно, – замечает Щеглов, расковыривая альпенштоком рыхлый снег, под которым бежит вода.

Пересохшее горло требует влаги. Но сейчас пить нельзя. Жажду все равно не утолишь, только создашь лишнюю работу для сердца. Но соблазн чересчур велик. Становишься на четвереньки, наклоняешься и прикладываешься сухим, разгоряченным ртом к ледяному ручейку. Делаешь несколько маленьких глотков: благоразумие все-таки берет верх.

– Довольно. Попробовали и хватит, – ругаются товарищи, оттаскивая присосавшегося к ледяной воде.

Три часа как мы идем по фирновым полям. Разреженности воздуха не чувствуешь. Но усталость начинает сказываться на некоторых из наших товарищей.

Дорога портится. Снег становится очень рыхлым и ноги местами проваливаются по колено, идти приходится осторожно, медленно, отыскивая на снегу крепкий грунт. Рюкзаки, поверх которых привязаны ремешками бурки, кажутся трехпудовыми гирями.