Array Сборник - Кавказ. Выпуск XVII. Черкесия

Независимо от сословных преимуществ пользуются у черкесов большим уважением: старики, и особенно те из них, которые обладают даром слова, имеющего сильное влияние на весьма воспламенительный черкесский народ; люди благочестивые, посещавшие гроб Магомета и носившие почетное название хаджи ; удалые храбрецы, гаджериты , известные у нас под именем абреков, которые обрекали себя на все опасности, сопряженные с заклятой местью русским [68]; наконец, народные барды, гекуокамы , сохранившие в памяти геройские подвиги своего народа или особенных личностей, отличавшихся необыкновенной храбростью, – все это излагалось в песнях, нередко рифмованных, которые гекуокамы пели на пиршествах и перед началом сражения для возбуждения храбрости; с усилением ислама гекуокамы стали постепенно исчезать.

Между черкесами, которые сами пользуются неограниченной личной свободой, существовало рабство в полном смысле этого слова. Всякий свободный черкес мог иметь столько рабов, сколько позволяли ему средства, и продавать их кому и как хотел. Дворянин же, а тем более князь не могли даже обойтись без рабов, потому что личный труд для них почитался постыдным [69]. Рабы приобретались или покупкой, или захватом в плен и употреблялись для всех тяжелых работ. Если они не знали какого-либо ремесла, полезного для владельца, то участь их была самая жалкая. В особенности подвергались всем возможным угнетениям русские пленные, если только не имелось в виду получить за них значительного выкупа. Дети, рожденные от рабов, оставались в том же состоянии, но с ними обращались человеколюбивее, так же как и со стариками, на основании вообще уважения, питаемого черкесами к сединам. Торговля рабами была самая выгодная для черкесов. Ею преимущественно занимались убыхи и производили ее или сами, или посредством турецких агентов, приезжавших нарочно для того из Константинополя и, конечно, получавших огромные барыши [70]. Число рабов в каждом из черкесских обществ было различное. По свидетельству Лапинского, между убыхами рабы составляли почти четвертую часть всего населения, между абадзехами – десятую, а между шапсугами – едва двадцатую.

Двор, помещавший несколько домиков, в которых жили не только владелец с семейством, но и родные его по прямой восходящей и нисходящей линии со всеми рабами, им принадлежащими, составлял у черкесов административную единицу ( юнег-дом , или двор). Сто таких дворов, образующих несколько аулов, рассеянных на довольно значительном пространстве, представляли общину, или волость ( юнег-ис ), которая управлялась старшинами ( тамата ) при содействии мулл и кади. Несколько таких общин, расположенных обыкновенно по течению какой-либо реки, составляли род или область, в которую входило до двадцати и более общин. Из областей уже образовалось то, что носило название народа абадзехов, шапсугов и т. д. Так как ни одно важное дело не предпринималось у черкесов без предварительного совещания, то на советы посылалось обыкновенно от каждой общины по два и более выборных старшины (тамата). В делах же особенной важности, касающихся религии, ополчения против русских, обсуждения предложений турецкого правительства и т. п., составлялись общие федеральные советы из нарочно избранных для того старшин от каждого народа, известных своей опытностью в делах военных и административных и пользовавшихся особенным влиянием. На этих советах избирались военные начальники и определялось, сколько каждая община должна выставить вооруженных воинов, пеших и конных [71]. Такой, по-видимому, простой и приспособленный к духу и степени развития народа порядок нарушался и колебался в своем основании от необузданного своеволия черкесов, от внутренних их раздоров и беспрерывных кровомщений. Последний из трех наибов Шамиля, высланных им к черкесам для распространения между ними мюридизма, – Мегмет-Эмин, бывший при Шамиле секретарем и постигший вполне его политику, видя, что администрация и суд у них находятся в большом расстройстве, старался ввести порядок и поэтому начал учреждать мехкеме, или окружные судебные приказы, которые составляли не одни только судьи, но и лица, заведующие полицией и другими отраслями администрации. Распоряжения эти, однако ж, не нравились привыкшим к своеволию черкесам: шапсуги скоро их отвергли, а у абадзехов, где Мегмет-Эмин пользовался особым влиянием, мехкеме существовали кое-где до самого падения наиба.

Все вышесказанное применяется к черкесам вообще, но преимущественно принадлежит вольным черкесам, сохранившим в чистоте национальный тип. Они составляли, как выше сказано, четыре отрасли: абадзехи, шапсуги, натухайцы и убыхи . Но из них только абадзехи и шапсуги представляли основу и могущество черкесского народа по чистоте типа и по числу населения: первых считалось приблизительно от 140 до 150 тысяч душ, последних – от 120 до 130 тысяч душ. Натухайцы , ничем не отличаясь от шапсугов, составляли одну с ними массу, а потому численность ее должна увеличиться по крайней мере еще на 60 тысяч душ натухайцев. Что касается убыхов, то они представляли самое малочисленное общество между вольными черкесами, простиравшееся до 25 тысяч душ. Но тем не менее убыхи имели значительное влияние на общие дела союза, по большему социальному своему развитию и по богатству сравнительно с другими обществами. Этим они обязаны были близости к ним морского берега, дававшего им возможность иметь сношения с более их образованными народами и производить прибыльную торговлю, особенно живым товаром. По этим особенностям и по говору, который отличается от прочих наречий языка адиге, некоторые считают их за народ особого происхождения. Такого мнения держится, между прочим, Люлье, считая убыхов отдельным народом, имеющим особенный язык, который, по его же словам, составляет только принадлежность простого народа, и то жителей горных ущелий; дворяне же и обитатели морского берега все говорят адыгским языком, удобно понимая притом и соседственный абхазский говор. Гюльденштедт, Лапинский, Белл, Боденштедт и Торнау утверждают, что убыхи составляют с прочими черкесами один народ. Последний из них присовокупляет к тому, что, может быть, они составились из черкесов, абхазов и европейцев, выброшенных, как говорит предание, на Черкесский берег во время первого Крестового похода. Все это указывает на то, что убыхи – народ смешанный, в основе которого, однако же, остался адыгский элемент преобладающим. К этой основе удобно мог присовокупиться элемент ближайших убыхам соседей – джикетов , отрасли абхазов, с которыми они находились в самых тесных сношениях. Может быть, в состав смешанного народа вошел и европейский элемент – тем ли путем, как свидетельствует предание, или, вернее, посредством влияния оставшихся от прежнего поселения греков, имевших, как известно, свои колонии по восточному берегу Черного моря и преимущественно на территории, которую занимали убыхи и соседние с ними абхазы, как в своем месте будет разъяснено. Ближайшее знакомство с убыхами при переселении их в Турцию показало, что они свободно объясняются с прочими черкесами и легко усваивают их наречие [72], а потому они, очевидно, сохранили общий с ними тип и должны составлять один с ними народ.