Инджерсолл Локвуд - Маленький барон Трамп и его невероятное путешествие в глубинное государство

Было много Трампов, но ни один из них не вскинул руки и не воскликнул: «Я сдаюсь!» И чтобы я был первым, кто это сделает? – Никогда! Даже если бы это угрожало навеки расстаться с милым старинным замком Трампов!

Однажды утром, когда мы зигзагами поднимались по особенно скверному участку горной дороги, Иван вдруг резко развернулся и, даже не сняв шляпы, закричал:

– Маленький барон, послушай, сегодня я пройду последнюю милю из ста. Если ты хочешь ехать дальше на север, то тебе придётся нанять другого извозчика?

– Молчать! – сказал я сурово, потому что этот человек прервал очень важный ход моих мыслей.

Балджер тоже возмущённый наглостью этого человека, зарычал и оскалился.

– Но, господин барон, прислушайтесь к голосу разума, – продолжал он уже более почтительным тоном, снимая шапку, – моя семья будет ждать моего возвращения. Я обещал своему отцу, что буду ему послушным сыном.

– Нет, нет, Иван, – резко перебил я его, – обуздай свой язык, чтобы он не повредил твоей душе. Знай же, что я говорил с твоим отцом, и он обещал мне, что ты пройдешь со мной еще сотню миль, если понадобится, но при условии, что я заплачу тебе двойную плату. Так и сделаем, и вдобавок ко всему будет хороший подарок для твоих домочадцев.

– Ах, маленький барон, ты жестокий господин, – прошептал мужчина. – Да если бы твоя прихоть овладела тобой, ты бы велел мне прыгнуть в колодец великанов, чтобы просто посмотреть, есть ли там дно. Святой Николай, спаси меня!

– Нет, Иван, – сказал я ласково, – я не знаю такого слова, как жестокость, хотя признаю, что иногда могу показаться грубым, но ты был рожден, чтобы служить, а я – чтобы повелевать. Провидение сделало тебя бедным, а меня – богатым. Поэтому мы с тобой нужны друг другу. Исполни свой долг, и ты найдешь меня справедливым и внимательным. Ослушайся меня, и ты увидишь, что эта короткая рука сможет протянуться от Урала до самого Петербурга.

Иван побледнел при этой моей завуалированной угрозе, но я счел необходимым повиноваться, потому что я так же, как Балджер, почуял предательство и неповиновение этого грубияна, чьей единственной хорошей чертой была его любовь к собственным лошадям. И всегда моим правилом было широко открывать глаза на добро, которое есть в человеке, и закрывать их на его недостатки. Но, несмотря на мои ласковые слова и доброе обращение, как только мы миновали рубеж в сто миль, Иван с каждым днём становился все угрюмее и угрюмее.

Балджер наблюдал за ним таким пристальным и задумчивым взглядом, что тот даже вздрагивал. С каждым часом он становился все более беспокойным, и однажды, выйдя из придорожной таверны, я в первый раз с тех пор, как мы оставили его родное село, заметил, что парень выпил слишком много кваса. Он выругался и поднял руку на своих лошадей, с которыми до этого момента обычно был очень ласков.

– Берегись этого человека, маленький барон – прошептал трактирщик – Он в безрассудном настроении. Боюсь, он бы не остановился, даже если бы перед ним зиял колодец великанов. Да хранит тебя Святой Николай!

С Иваном становится все больше хлопот. – Балджер внимательно наблюдает за ним. – Его трусливое нападение. – Верный Балджер спешит на помощь. – Извозчик который нужен. – Как меня доставили в безопасное место. – В руках у старицы Юлиании. – Колодец великанов

Когда мы остановились на ночлег, то только пригрозив этому человеку суровым наказанием по возвращении в родное село, я мог заставить его насухо натереть лошадей, накормить и напоить их как следует. Но я проследил за ним до тех пор, пока он полностью не выполнил свою работу, ибо я знал, что в этой стране таких лошадей нельзя купить ни за любовь, ни за деньги, а если они захворают простояв влажными на холодном ночном воздухе, это может вылиться недельную задержку.

Едва я лёг на жёсткий матрас, который трактирщик называл лучшей постелью в доме, как меня разбудил громкий и шумный разговор в соседней комнате. Иван пил и ссорился с местными жителями. Я вошел в комнату, стрелы негодования летели из моих глаз, а верный Балджер следовал за мной по пятам.

Как только Иван увидел нас, он отпрянул, и наполовину всерьез, наполовину в шутку крикнул:

– Эй, посмотри на этого мазунчика! [6] В тексте « mazuntchick» . Как он умно выглядит! Он меня пугает! Посмотрите на его глаза, как они блестят в темноте! Гляньте-ка на этого маленького демона на четырех лапах рядом с ним! Спасите меня, братья! Спасите меня – он бросит меня в колодец великанов! Моя Маришка больше никогда меня не увидит! Никогда! Спасите меня, братья!

– Успокойся, парень – строго сказал я. – Как ты смеешь упражнять свое тупое остроумие на своем господине? Немедленно отправляйся спать, а не то я велю местному констеблю высечь тебя за пьянство.

Иван вскарабкался на печь и растянулся на овчине. Затем, обратившись к трактирщику, я запретил ему под каким бы то ни было предлогом давать моему слуге еще пить водку.

– Ах, Ваше сиятельство! – воскликнул трактирщик с жестом отвращения. – Эти дураки никогда не знают меры. Не имеет значения, что скажет им кабатчик. Они заявляют, что делают нам торговлю. Ах! Они не знают, когда остановиться. У них же глотки глубокие, как колодец великанов!

– Колодец великанов! Колодец великанов! – пробормотал я себе под нос, снова укладываясь на мешок с сеном, служивший тюфяком для тех, кто мог позволить себе заплатить за него. Странно, что эти слова звучат из уст почти каждого местного крестьянина. Но тогда я уже не думал об этом, сон одолел меня, и, как обычно пожелав спокойной ночи старому барону и милостивой баронессе, моей матери, я погрузился в сладостное забытьё.

Хорошо, что я обладал способностью засыпать сразу по своему желанию, потому что мой беспокойный мозг постоянно пульсировал от избытка информации. Постоянно постукивая по тонким костяным панелям, которые покрывали его, как заключенный изобретатель стучит в дверь своей камеры и умоляет выпустить его на дневной свет со своими планами и замыслами. Если бы не эта способность – я бы просто сошел с ума.

Как бы то ни было, одной лишь силой мысли я приказал сладкому сну прийти мне на помощь, и так послушен был мой добрый ангел, что все, что мне нужно было сделать, это просто установить время, когда я хотел проснуться, и это было сделано с точностью до минуты.

Что же касается Балджера, то я никогда не делал вид, что устанавливаю для него какие-то правила. У него вошло в привычку засыпать только тогда, когда он был убежден, что никакая опасность мне не угрожает, и даже тогда я склонен верить, что он, как встревоженная мать над своим ребенком, никогда не закрывал оба глаза сразу.

Хотя к рассвету мой Иван совершенно протрезвел, он все же взялся запрягать лошадей с такой неохотой, что мне пришлось несколько раз упрекнуть его, прежде чем мы покинули трактирный двор. Он был подобен злобному, но трусливому животному, которое трепещет перед сильным и твердым взглядом, но не упустит возможности броситься на вас, если вы повернётесь к нему спиной.