Максим Кузнецов - Симбирские истории

Торчикан

Неподалеку от устья реки Итиль (Волга), на краю пустыни, лежал город Торчикан, там Юлиану и его спутникам удалось найти пристанище у грека Никифора. Приближалась зима. Юлиан целыми днями бродил по городу, заходил в караван-сараи, где собирались купцы, искал людей, которые согласились бы идти вместе с ним за реку Итиль. Но страх перед монголами удерживал от этого предприятия даже самых алчных… Наступила зима. К мукам холода прибавились муки голода – деньги подошли к концу. Брат Герард вырезал из дерева ложки, Юлиан ходил ими торговать. Иоанн и Яков собирали на улицах сухой навоз для очага.

Наконец Юлиан придумал, как выйти из сложного положения, и продолжить выполнение их великой миссии. План был радикальный: он решил продать брата Якова и брата Иоанна в рабство и путешествовать на вырученные средства. Однако сделка не состоялась: монахи не умели ни пахать, ни сеять, покупателей не нашлось Тогда Юлиан велел Иоанну и Якову возвращаться обратно в Венгрию. Больше о них никто ничего не слышал.

В середине марта, как только сошел снег, двое оставшихся путешественников покинули Торчикан с первым же караваном. Вскоре им крупно не повезло: Юлиан нечаянно выронил из сумы королевскую грамоту, на мгновение блеснула позолоченная печать, – и караванщики сразу же набросились на монахов, начали их бить и рыться в суме. Не обнаружив ничего ценного, они бросили избитых в степи.

Отлежавшись и перевязав раны, Юлиан и Герард пошли дальше – пешком, одни. Спустя 37 дней они, окончательно обессиленные, добрались до страны, которую местные жители называли Вела (где-то между реками Яиком и Эмбой). Встретили их здесь крайне недружелюбно. Монахи вынуждены были ночевать в заброшенном шалаше из дырявых шкур. Герард слабел с каждым днем. Юлиан оставлял его в шалаше, а сам ходил просить милостыню. Наконец, больной немного окреп, и они продолжили путь. Однако в дороге стало совсем плохо, и брат Герард, который умел вырезать ложки, умер на руках Юлиана. Похоронив товарища, тот остался в степи один.

Волжская Булгария

И вот когда Юлиан, наверное, совсем уже упал духом и перестал на что-либо надеяться, ему начало везти. Ему вдруг случайно встретился мулла, едущий в Волжскую Булгарию. В той ситуации было уже не до религиозных принципов – католический монах с радостью согласился стать слугой, когда мулла вдруг предложил.

В Поволжье Юлиан впервые увидел монголов. Несколько раз они с воинственными криками и устрашающим воем бросались на караван, но всякий раз мулла вытаскивал из-за пазухи пайцзу, и монголы расступались, пропуская телеги. 20 мая караван достиг пределов Волжской Булгарии.

"Великая Булгария – великое и могущественное царство с богатыми городами, но все там – язычники. В том царстве говорят в народе, что вскоре они должны стать христианами и подчиниться римской церкви, но дня, как говорят, они не знают, а слышали так от своих мудрецов", – рассказывал позднее Юлиан в донесении папе Григорию IX.

В большом булгарском городе, который, как Юлиану сказали, может выставить на бой армию в 50 тысяч человек, монах с муллой распрощались. Доминиканец бродил по улицам, смотрел, слушал. Он привез в Европу первые рассказы о монголах – явно услышанные на рынке басни про то, что Чингисхан мстит куманам (половцам) за жизнь и честь своей изнасилованной и обезглавленной сестры.

Великая Венгрия

На этом же рынке брату Юлиану опять невероятно повезло. Причем ровно так же, как за несколько лет до этого умершему брату Отто: однажды венгерский монах на булгарском базаре вдруг услышал венгерскую женскую речь.

Женщина оказалась мадьяркой, выданной замуж за булгарского купца: "Она указала брату пути, по которым ему надо идти, утверждая, что через две дневки он, без сомнения, может найти тех венгров, которых ищет. Так и случилось. Ибо нашел он их близ большой реки Этиль [р. Белая, две дневки – два дневных перехода верхом]. Те, увидев его и узнав, что он венгр, немало радовались его прибытию: водили его кругом по домам и селениями старательно распрашивали о короле и королевстве братьев своих христиан. И все, что только он хотел изложить им, и о вере и о прочем, они весьма внимательно слушали, так как язык у них совершенно венгерский: и они его понимали, и он их. Они – язычники, не имеют никакого понятия о боге, но не почитают и идолов, а живут, как звери. Земли не возделывают! Едят мясо конское, волчье и тому подобное; пьют лошадиное молоко и кровь. Богаты конями и оружием и весьма отважны в войнах. По преданиям древних, они знают, что те венгры произошли от них, но не знали, где они", – рассказывается в донесении.

Венграм, живущим на реке Белой, уже приходилось сталкиваться с монголами, и Юлиан, послушав их, осознал, что народы Европы даже не представляют, каких масштабов беда катится на них из глубин будущей России. Юлиан понял, что обязан предупредить и короля, и всех, кто может оказаться на пути монголов, и если этого не сделает он, то не сделает никто.

Царство мордванов

Из донесения Юлиана: "Когда он пожелал вернуться, те венгры указали ему иную дорогу, по которой он мог бы быстрее добраться. Начал же брат обратный путь за три дня до праздника св. Иоанна Крестителя (20 июня 1236 года), в 15 дней прошел по реке царство мордванов; это – язычники и настолько жестокие люди, что у них тот человек, кто не убил многих людей, ни за что не считается; и когда кто-либо идет по дороге, то перед ним несут головы всех убитых им людей, и чем больше голов перед кем несут, тем выше он ценится. А из голов человеческих они делают чаши и особенно охотно пьют из них. Тому, кто не убил человека, не позволяют жениться.

Бог знает, чем мордва так обидела венгерского монаха, что он оставил о ней такой трэш-отзыв, ничем исторически не подтвержденный. Остается на его совести и сообщение о религиозной ситуации в местных землях: "Узнав от своих пророков, что им предстоит стать христианами, они [мордваны-язычники] послали к князю великой Ландемерии [город Владимир] (это соседняя с ними русская страна), чтобы он послал к ним священников окрестить их. Тот ответил: "Не мне надлежит это делать, а Папе Римскому. Ведь близко время, когда все мы должны принять веру римской церкви и подчиниться ее власти". Впрочем, чего еще можно было ожидать в докладе доминиканца папе.

Однако в отчете о своем втором путешествии в Поволжье брат Юлиан проявит удивительную, на фоне сплетен об изнасилованных сестрах Чингисхана, историческую точность, рассказывая о нашествии монголов на мордовские земли: "Там было два князя: один князь со всем народом и семьей покорился владыке татар, но другой с немногими людьми направился в весьма укрепленные места, чтобы защищаться, если хватит сил". Действительно, так все и было, а звали этих князей Пуреш и Пургас. Такая осведомленность говорит о том, что Юлиан как минимум проходил, а, скорее всего, останавливался где-то совсем неподалеку, в районе Ульяновска-Пензы-Саранска.