Галина Милоградская - Зима была холодной

– Не буду вам мешать, – тактично проговорил Ораст и вышел на улицу.

Колум пересёк улицу и зашёл в салун.

– Преподобный? – Хозяин салуна, казалось, за это время не сдвинулся с места ни на дюйм, всё так же неспешно продолжая натирать стаканы. – Сегодня просто день неожиданных посещений! Чем обязан?

– У тебя есть свободные комнаты?

– А что, решили попробовать моих девочек?

– Я говорю про номера для постояльцев, Фрэнк. – Колум облокотился на стойку, склонившись к Фрэнку. – К нам приехала учительница, надо разместить её на время, пока мы не найдём подходящее жильё. Номер должен быть приличный и с отдельным входом.

– Да вы никак разбогатели, падрэ, – усмехнулся Фрэнк. – Или в вашей кружке для пожертвований собралось слишком много лишних денег?

– Сколько?

– Доллар за ночь. – Фрэнк явно заломил цену, но Колум понимал, что сегодня разместить учительницу лучше уже не получится. Он, к стыду своему, совершенно забыл про то, что она писала. И если утром оплошность с тем, что её никто не встретил, сгладила кобыла, то с жильём само собой решиться ничего не могло.

– Я заплачу за две ночи, – спокойно ответил Колум, отсчитывая деньги. – А ты пришли кого-нибудь к Орасту, чтобы забрали вещи и отвели миссис Коули в номер.

– Как скажете, святой отец, – лениво улыбнулся Фрэнк, пригладив волнистые волосы. – Я могу и сам проводить новую учительницу.

– Фрэнк, – предостерегающе проговорил Колум. Тот поднял руки вверх, и улыбка его стала ещё шире.

– Только проводить, падрэ. Я умею отличить продажную девку от леди.

Фрэнк вышел из-за стойки, крикнув одной из девочек занять его место, а Колум тяжело вздохнул, провёл ладонью по лицу и оглянулся. Если Киллиан был здесь пару часов назад, навряд ли он уже уехал. Им давно стоило поговорить, и если бы младший брат так отчаянно не избегал встречи, проблем у них было бы гораздо меньше. Спросив у девушки за стойкой, здесь ли Киллиан и получив утвердительный ответ, Колум опустился на стул и принялся ждать. Можно было оставить его самому себе, позволить дальше катиться в пропасть, на дне которой ждут лишь острые камни. Но Колум не мог. Он обещал приглядывать за братом. Обещал матери, и поэтому, как бы иногда ни хотелось плюнуть на всё, старался изо всех сил держать слово.

***

1847 г., Ирландия, графство Мейо

Пронизывающий ветер пробирал до костей, сбивал с ног, разрывая в клочья туман с торфяных болот. По тропинке между каменистых склонов осторожно пробирались двое. Первый, высокий юноша, внимательно всматривался в очертания крохотной деревушки впереди, то и дело прикрывая от ветра рукой непрерывно слезящиеся глаза. Второй, на полторы головы ниже, бережно прижимал к груди нечто, завёрнутое в мешковину. Оба были невероятно худы: впавшие щёки, запавшие глаза, острые колени и локти – Картофельный голод** был в самом разгаре.

Тяжёлая зима унесла с собой жизни большей части деревни, ютившейся на северо-западе графства. И сейчас опустевшие дома с распахнутыми дверьми выплывали из тумана, который здесь, в низменности, не мог прогнать даже сильный ветер с равнин.

Путники почти дошли до первого дома на окраине, когда впереди послышался звук, которого они так страшились всю дорогу – топот копыт. Застыв посреди дороги от ужаса, мальчик, державший в руках свёрток, беспомощно смотрел на старшего брата.

– Всё в порядке, – процедил тот, напряжённо всматриваясь в туман. – Отойдём в сторону, они проедут мимо.

– А если они потребуют показать, что мы несём?

– Пусть только попробуют! – прищурился старший, доставая охотничий нож.

Всадники приближались, уже можно было различить отдельные голоса. Лендлорд, будто в насмешку, решил вспомнить о том, что ему принадлежат земли где-то в захолустье, на самом краю Ирландии. И после шумной зимы в Лондоне и недовольства, которое вызвало у королевы поведение благочестивого с виду джентльмена, граф Норфолк счёл за благо совет навестить свои ирландские владения. Ещё минута, и лошади выскочили из-за поворота безлюдной улицы, заставив братьев испуганно отшатнуться, вжимаясь в стену дома.

Всадники ехали мимо, не обращая внимания на оборванцев. Громко смеясь, они обсуждали предстоящую охоту, и их ярко-красные костюмы казались кровавыми пятнами, выплывавшими из тумана. Кавалькада почти миновала деревушку, когда свёрток в руках младшего извернулся и шлёпнулся на землю, упав прямо в лужу и подняв кучу брызг. В воде он ожил и начал яростно трепыхаться, подняв шум. Кто-то из всадников окликнул Норфолка, и тот, заинтересовавшись, направил коня прямо к перепуганному мальчугану.

– Что там у тебя?

– Н-ничего, мой лорд, – спешно откликнулся младший брат, отчаянно наблюдая за разбушевавшимся свёртком.

– Это мальчишки МакРайана, ваша милость, – охотно пояснил один из гостей. – Который помер в том году. У него ещё жена и три дочери оста…

– Бога ради, МакКлири, оставьте свои истории тем, кому будет интересно это слушать, – оборвал говорившего Норфолк. – Меня больше интересует это. – И он указал стеком на свёрток, который, несмотря на постоянное трепыхание, был связан крепко и не спешил являть всем своё содержимое.

Один из лакеев тут же спрыгнул с лошади, доставая нож. Два коротких движения, и мешковина разошлась. Братья обречённо наблюдали за серебристыми боками двух лососей, которые, почуяв свободу, принялись сильнее молотить хвостами по воде.

– Вы ведь знаете, что ловля рыбы в графстве запрещена, не так ли? – нахмурился Норфолк, глядя сверху вниз на притихших мальчишек. Старший насупился, глядя исподлобья, младший же тоненько всхлипывал, размазывая слёзы по грязному лицу.

– Нам нечего есть, ваша милость, – ответил старший. – Мы поймали эту рыбу не для продажи, а чтобы накормить мать и троих сестёр.

– Понимаю, – сочувствующе кивнул Норфолк. – Как тебя зовут?

– Колум МакРайан, ваша светлость. – Граф не спешил наказывать их, и в голове Колума вспыхнула отчаянная надежда, что, может быть, сегодня им повезёт и они смогут нормально поесть.

– Послушай, Колум, ты ведь католик, так?

Колум кивнул, не понимая, куда клонит граф.

– Тогда ты должен знать о заповеди: «Не укради», – с притворным сочувствием продолжал Норфолк. – Разве могу я позволить тебе нарушить эту заповедь и гореть в аду?

– Нет, ваша светлость, – еле слышно ответил Колум.

– Правильно. Как истинный христианин, коим я являюсь, я не могу спокойно смотреть на то, как мои люди ступают на путь неправедный. Заберите рыбу, – он обратился к слуге. Тот спешно принялся ловить извивающегося лосося, когда из мешка вынырнула небольшая форель, нырнув в мутную воду. – Впрочем, я не могу позволить вам умереть от голода, поэтому эту рыбёшку можете оставить себе.