Эмма Орци - Алый Первоцвет

– И сколько же человек в вашей отчаянной лиге? – робко спросила Сюзанна.

– Всего двадцать, мадемуазель. Один руководит, остальные подчиняются, – ответил сэр Эндрью. – Все мы англичане, и все мы связаны одним делом – освобождать невиновных, беспрекословно подчиняясь воле нашего предводителя.

– Храни вас Бог, господа! – с жаром сказала графиня.

– Он так и делает, мадам.

– Как это замечательно, господа! Вы – мужественные люди и, должно быть, преданы друг другу. А у нас во Франции уже привыкли к изменам – и все во имя свободы и братства!

– А женщины во Франции особенно ненавидят аристократов. Даже больше, чем мужчины, – вздохнул виконт.

– Да, да, – согласилась графиня, и в ее печальных глазах застыла тяжелая ненависть. – Там была одна женщина, Маргарита Сен-Жюст. Она выдала кровавому трибуналу маркиза де Сен-Сира со всей семьей.

– Маргарита Сен-Жюст? – переспросил лорд Энтони, обменявшись быстрым понимающим взглядом с сэром Эндрью. – Маргарита Сен-Жюст? Хотя…

– Конечно, вы ее знаете. Она была ведущей актрисой «Комеди Франсез», а потом вышла замуж за англичанина. Вы должны ее знать.

– Должны знать? Знать леди Блейкни? Самую очаровательную женщину Лондона? Жену одного из богатейших людей Англии? Еще бы! Конечно, мы все знаем леди Блейкни.

– Она была моей приятельницей по монастырю в Париже, – вмешалась Сюзанна. – Мы с ней вместе ездили в Англию изучать язык. Мне очень нравилась Маргарита, и я никак не могу поверить, что она совершила такое страшное преступление.

– Это в самом деле кажется невероятным, – заметил сэр Эндрью. – А вы, госпожа графиня, уверены в том, что именно Маргарита Сен-Жюст выдала маркиза де Сен-Сира? Зачем ей это? Быть может, здесь какая-нибудь ошибка?..

– Никакой ошибки не может быть, мсье, – холодно отрезала графиня. – Брат Маргариты Сен-Жюст – известный республиканец. Между ним и моим кузеном де Сен-Сиром существует спор о фамильном поместье… Эти Сен-Жюсты совершенные плебеи, республиканскому правительству только такие и нужны. Уверяю вас, здесь не может быть никакой ошибки. Вы разве не знаете этой истории?

– Ах, мадам, я слышал множество всяких историй на эту тему, но у нас в Англии ни в какую из них не верят. Сэр Перси Блейкни, муж Маргариты, человек очень добропорядочный, занимает в свете высокое положение; он считается ближайшим другом принца Уэльского. А самой леди Блейкни принадлежит ведущая роль в лондонском обществе.

– Надеюсь, мсье, наша жизнь в Англии будет спокойной. И все-таки я молю Бога, чтобы он избавил меня от встреч с Маргаритой Сен-Жюст, пока я нахожусь в вашей прекрасной стране.

Наступило неловкое молчание. Упало мокрое покрывало, как говорится в Англии. Сюзанна печально молчала. Сэр Эндрью крутил пальцами вилку, графиня нервно перебирала свои столовые принадлежности, прямо сидя на стуле с высокой спинкой, лорд Энтони, то и дело выразительно поглядывавший на Джеллибенда, чувствовал себя совсем неуютно.

– Как скоро вы ожидаете сэра Перси и леди Блейкни? – ухитрился шепнуть он хозяину.

– С минуты на минуту, милорд, – прошипел в ответ ему Джеллибенд.

И только он это сказал, как издали долетел до их слуха топот копыт. Он становился все громче и громче, и вот уже зазвенел по булыжнику за окном. А в следующий момент в зал ворвался конюший мальчик и на самой высокой ноте пропел:

– Сэр Перси Блейкни и миледи!

С шумом, звоном оружия и доспехов, грохотом копыт у входа в харчевню остановилась роскошная карета, запряженная четверкой гнедых коней.

На мгновение в уютном дубовом зале харчевни воцарилась неловкая, мучительно-тяжелая пауза. Тотчас же после торжественного известия, принесенного мальчиком, лорд Энтони, чертыхаясь, соскочил со стула и в полном смущении стал давать какие-то указания бедному растерявшемуся Джеллибенду, который, казалось, и вовсе лишился ума.

– Дорогой мой, ради всего святого, – уговаривал его лорд, – постарайтесь удержать леди Блейкни разговором за дверью, хотя бы на несколько мгновений, пока дамы уйдут. Эх! – добавил он с гораздо большей выразительностью. – Как все это некстати.

– Быстрее, Салли, свечи! – закричал Джеллибенд, прыгая то назад, то вперед с одной ноги на другую, чем только лишь увеличивал всеобщую неловкость.

Графиня тоже поднялась, строгая и прямая, пытаясь скрыть возбуждение за еще большим хладнокровием, все время повторяя:

– Я не хочу ее видеть. Я не хочу ее видеть!

В это время возбуждение, вызванное приездом столь важных гостей, достигло снаружи своего апогея.

– Здравствуйте, сэр Перси! Здравствуйте, миледи! К вашим услугам, сэр Перси! – доносилось единым бесконечным хором, сквозь который едва можно было различить причитания: – «Не забудьте бедного слепого! Помилосердствуйте!»

И вдруг сквозь весь этот хор прорвался ясный и нежный голос:

– Оставьте беднягу в покое. Покормите его за мой счет. – Голос был низким и музыкальным, с приятным иностранным акцентом, особенно на согласных.

Все находящиеся в зале замолчали и насторожились. Салли со свечами стояла у противоположной двери, ведущей наверх, в спальни, графиня имела вид воплощенной ненависти, Сюзанна, смотревшая на дверь с тайной надеждой все же увидеть любимую школьную подругу, в любой момент была готова послушно отправиться за матерью.

Тут Джеллибенд открыл дверь, все еще надеясь предотвратить нависшую в воздухе катастрофу, и все тот же музыкальный голос с веселым смехом и шутливым негодованием сказал:

– Брр! Я мокрая, как селедка. Боже! Да видел ли кто когда-нибудь такой отвратительный климат!

– Сюзанна, сейчас же ступай за мной. Я так хочу, – решительно сказала графиня.

– Ну мама, – попросила Сюзанна.

– Миледи… вы… я… хм. Миледи! – беспомощно бормотал Джеллибенд, пытаясь загородить собой вход.

– Ради Бога, милейший, – сказала леди Блейкни нетерпеливо. – Что это вы встали у меня на пути, да еще пританцовываете, словно индюк на сковородке? Пропустите меня к огню, я умираю от холода.

И в следующий момент леди Блейкни, вежливо обойдя хозяина, вплыла в зал.

Сохранилось множество различных портретов и миниатюр Маргариты Сен-Жюст, тогда уже леди Блейкни, но все они бессильны в полной мере передать ее неповторимую красоту. Высокая, выше среднего роста, с царственной фигурой, она была настолько хороша, что даже графиня, перед тем как повернуться спиной, на мгновение замерла, невольно любуясь столь необычным обликом.

Маргарите Блейкни было около двадцати пяти лет, и красота ее была в самом расцвете. Большая шляпа с развевающимся плюмажем бросала мягкую тень на ее классическое лицо, обрамленное ореолом медно-золотистых волос, свободно ниспадающих на плечи; нежный, почти детский рот, прямой, правильной формы нос, круглый подбородок и изящная шея – вся она казалась ожившей картиной. Богатая одежда из голубого бархата подчеркивала каждую линию ее грациозной фигуры, рука с достоинством держала длинный стек, увитый огромным букетом лент, излюбленным украшением модниц тех лет.