Максим Андреев - Оливер Кромвель

Во главе «бешеных» встал друг епископа Гроссетеста герцог Симон де Монфор. В 1263 году во главе большой армии, в которую вступили и студенты обоих университетов, он из Оксфорда сходу ворвался в Уэльс и с запада на восток прошел по всей стране, беря все королевские замки и занимая города. Лондон встретил парламентскую армию колокольным звоном. В 1264 году Монфор взял в плен короля и его наследника и через год впервые в Англии созвал парламент не только из знати, но и из рыцарей и горожан, вызвав их по два от каждого графства и города. Это был год создания знаменитого английского парламента.

Монфора удалось убить, и Генрих III с сыном Эдуардом созывали Королевские Советы только из баронов. С 1295 года Эдуард I вынужденно собрал монфоровский парламент, и больше этот порядок в Англии не нарушался. Этот парламент, представлявший всю страну, был назван «образцовым». С конца XIII века Британия получила монархию с сословным представительством, и каждый новый налог мог быть введен только с разрешения парламента.

В 1287 году в состав Англии вошел Уэльс, который был объявлен владением наследника. После смерти короля Шотландии Александра III, не имевшего наследников, английское войско в нее вошло и укрепилось, но в 1314 году шотландцы с королем Робертом Брюсом вернули себе независимость.

В 1337 году началась Столетняя англо-французская война. Через десять лет в битве при Креси французы были разбиты, а еще через десять лет англичане взяли в плен короля Франции. В 1360 году по мирному договору Англия получила огромный выкуп и всю юго-западную Францию с важнейшим портом в Кале. Но спустя десять лет французы отбили почти все потерянное, и война добралась до английских берегов, где все опять изменилось.

Количество крупных баронств-маноров, которые было трудно содержать, постоянно уменьшалось. Баронства и даже графства после пресечения их династий переходили к короне, делились между многочисленными родственниками, дробились с целью уменьшения бремени больших налогов.

Многие крепостные крестьяне-вилланы богатели и выкупались у баронов и рыцарей на волю и становились йоменами – лично свободными землевладельцами. Те вилланы, которых разоряли бароны, уходили в города и работали в цехах и гильдиях. Вся страна пела баллады о Робин Гуде из Шервудского леса, во главе своих вольных стрелков защищавшего народ.

Количество новых дворян-джентри и зажиточных йоменов быстро росло. «Народное право» позволяло им получать землю, минуя сеньоров, из рук короля. Они стали мощным основанием новорожденного парламента.

В 1300 году в Общем Собрании королевства участвовало не двадцать пять, а сто баронов и дворян. Король уже не мог влиять на норму и характер парламента, в который все города и графства посылали по два депутата, выбрав для этого в Лондоне Вестминстер-холл. Он мог приглашать в парламент только баронов, прелатов, но их было намного меньше, чем рыцарей и горожан.

Совет Королевства расширялся как бы сам по себе, благодаря провинциальному дворянству. Старым баронам новые парламентарии были нужны для давления на короля, а королю требовались джентри для увеличения прямых налогов и сторонников. Если налоги шли не прямо королю, а через шерифов и казначейство, они резко уменьшались.

Кроме Совета Королевства проходили провинциальные советы графств, в которых участвовали не только бароны и новое дворянство, но и йомены, выбиравшие депутатов в главный парламент.

Города ежегодно платили королю все увеличивающуюся «городскую аренду», которая распределялась в зависимости от количества населения. Эдуард I от жадности стал постоянно приглашать в Совет по два представителя от каждого из ста шестидесяти пяти английских городов, плативших «добровольные взносы на нужды королевства». Жадность и произвол до добра не доводят даже королей и губят монархии, в конце концов.

В XIV веке все английские сословия через Великий Королевский Совет участвовали в управлении государством. Это создало английское общество, на все имевшее собственное мнение. Все могли участвовать в законодательной работе, в контроле над налогообложением и в государственном управлении. Теперь в ставшей парламентской Англии все было на виду.

Влиятельное духовенство, имевшее свое начальство в Ватикане, участвовало в работе парламента формально, и в конце XV века прекратило это делать вообще, стремясь сохранить обособленный характер своего привилегированного сословия.

Кроме законодательных функций парламент выполнял важнейшие обязанности высшего апелляционного суда. По всему королевству распространялись его призывы направлять в Вестминстер-холл свои ходатайства всем, «кто хотел просить милости короля в парламенте, или принести жалобу по делам, не могущим быть решенными в обыкновенном порядке, или кто терпел притеснения от слуг короля, или кто был неправильно обложен или обременен податями и повинностями».

Подданные стали массово искать защиты от притеснений обнаглевших слуг короля у парламента, который приобретал все большее влияние.

В первых парламентах представители четырех сословий королевства – духовенство, бароны, рыцари и горожане – совещались отдельно друг от друга. После принятия «Статута 1322 года», который усилил влияние городов, рыцари графств, представлявшие в парламенте и йоменов, объединились с горожанами.

В 1341 году Великий Совет был разделен на Палату лордов и Палату общин, что объединило депутатов. Верхняя палата не избиралась, а приглашалась королем. В нижнюю палату входили избираемые рыцари и богатые купцы от графств и городов. Представленные в палате сквайры-джентри, сельские джентльмены, стали управлять графствами и в 1360 году получили в них должности судей.

Близость рыцарства к знати, их связи с йоменами и союз с горожанами сделали Палату общин единой и намного увеличили ее политическое влияние, с которым вынужденно считалась Палата лордов.

Раз за разом и год за годом парламент выпускал билли-постановления, защищавшие англичан от королевских и вельможных обид, регулировал налогообложение и торговлю. Обе палаты окончательно утвердили за собой государственные контрольные права, включая королевских министров, но уклонялись от административных функций. После утверждения королем, билли парламента становились законами уже в протоколах и распространялись по всей Англии.

Жизнь Британии к началу Столетней войны стала совсем другой, и во главе ее возникла английская нация, говорившая на одном языке.

Крестьянская аренда земли и наемный труд на ней все больше заменяли вилланов в хозяйстве маноров, которых становилось все меньше. Английская деревня превращалась в общину индивидуумов, лично свободных йоменов, с денежными, а не натуральными отношениями, с личной инициативой и желанием работать. Английское общество становилось все более разнообразным и интересным. Новые интересы торговцев и промышленников отстаивал новый парламент.