Сергей Ежов - Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки

Отчим откашлялся и сказал явно не то, что собирался:

– Тебе тут ничего не надо, сынок?

– Надо, папа. Сделай мне, пожалуйста, костыль.

– Запросто! А эти чем тебе не нравятся? Вроде бы новые.

– Видишь ли, папа, эти костыли из стальных трубок, а мне хотелось бы полегче, из дюраля. Кроме того, эти костыли подмышку, а я бы хотел с локтевым упором.

– Что это за чудо такое? Никогда не слыхал.

– Ленуська, там на столе лежит тетрадь и карандаш, передай мне пожалуйста!

Сестренка метнулась к столу и передала мне просимое. Я принялся рисовать, попутно поясняя:

– Вот смотри: это телескопическая трубка, для регулировки под рост, а вот тут упор под руку. А вот это упор под локоть. Вот в этом месте трубка должна быть изогнута, ну там определитесь под каким углом: должно быть удобно держать, опираясь стоя. Ручку и локтевой упор лучше обтянуть чем-то упругим, например, пористой резиной.

– Хм… А что, умно придумал. Вот съезжу в Курган, там и сделаю тебе в лучшем виде.

– Ты на заводе будешь делать?

– Нет, на аэродроме, в мастерских, у дядьки твоего, Андрея Ивановича.

– А у них трубогибные станки есть?

– Сынок, это авиация, там есть всё.

– Прекрасно, папа! Тогда сделай ещё костыли, немного другой формы.

И я нарисовал костыль, целиком, согнутый из единой трубки, только внизу имеющий телескопический участок, для регулировки по росту. Уж на костыли-то я насмотрелась после того, как мне в той жизни поменяли коленный сустав. Вот и получается, что по части ультрасовременных для этого времени вспомогательных устройств я большой специалист. Хм… Я там внимательно рассматривала ручные и ножные протезы, так что смогу кое-что подсказать местным эскулапам по части их конструкции.

– Эко как хитро его надо гнуть! – восхитился отец – Ну раз надо, сделаем в лучшем виде. Чем, говоришь, надо обтягивать ручки?

– Чем-то упругим, папа, вроде вспененной резины. Ну, раз будешь делать на аэродроме, то там поспрашивай, что имеется из современных материалов. Я уверен, что тебе подскажут.

– Всё, договорились. Слушай, а ежели ты бы голову сломал, то железный череп себе придумал бы? – засмеялся отчим

– Вова, что за глупые шутки? – возмутилась мама.

– Ма, не сердись, наоборот прекрасно, что папа в хорошем настроении!

– А, – безнадёжно махнула рукой мама – Вам, мужикам, всё хиханьки да хаханьки, а если бы что?

– Ну, Таюша, не видишь, что ли, сынок наш весёлый и бодрый. Вон, костыли новые изобрёл, я завтра к главному инженеру автобазы подойду, он чертежи нарисует, может статься, даже зарегистрирует. У Юрика свой патент на изобретение будет! Не шутка!

– Да на кой ему патент, чёрту колченогому? Костылей с него хватит! Ох, вернёшься, Юрка, я тебя костылём-то отважу по пожарам таскаться! – опять заругалась мама.

Да уж, крутой у матери характер: настоящая сибирячка.

– Как на кой? А в институт будет поступать, там и предъявит. Профессора-то, поди, оценят, какой у нас с тобой умный сынок, Таюшка.

Я ещё раз был расцелован, облит слезами, ещё раз прощён, и родители отправились домой, а Ленуська задержалась.

– Юрочка, ты самый настоящий герой! – восторженно заявила она.

– Ну что ты, Леночка! Ничего особенного, чистый случай.

– Ничего не случай. Юрочка, а я с Генкой поссорилась. Он, дурак, ляпнул, что шитьё не мужское дело. Ну, я ему и врезала.

– Как врезала?

– Да кулаком, прямо под дых, он и скопытился. Хотел мне в ответ треснуть, да Кайрат заступился, и скрутил его.

– Ну, Ленуська, ты вся в мать! Та тоже на драку резкая. Слушай, а может Гендос прав?

– В чём прав?

– Ну… Я шью, вот давеча в горящую избу вошел, осталось только коня на скаку остановить, и совсем бабой стану.

– Юра, всё-то ты шутишь, а дело серьёзное.

– Плюнь и разотри.

– Ага, плюнь! Генка сказал, что из ансамбля уходит, и Олька Чернышевская тоже. Она в Генку втюрилась, и за ним как на прицепе бегает.

– Ленуська, как же так? У тебя с Геной было всё всерьёз.

– Да ну его, кобелину перхотного. Он же за любой юбкой бегает, а я для него как надёжная пристань.

Мдя… Генка действительно кобель ещё тот. В той жизни Ленуська прожила с ним без малого тридцать лет, а он все эти годы не уставал бегать налево. Трижды у них доходило до развода, но каждый раз Ленуська прощала: то ради детей, то ради внуков. Может в этом мире она найдёт мужа получше?

– Ну, смотри сама. Ты знаешь, я всегда на твоей стороне. Слушай, а может, вы ещё помиритесь?

– Не-а. Я другого разглядела, вот уж парень так парень!

– Ну и ладно. Раз уж так складывается, то кем мы заменим Генку и Олю?

– Пфе! Ты знаешь, сколько ребят к нам просится? Но мы возьмём Серёжу Рыжова и Иринку Перепеляк.

– Чем они хороши?

– Серёжка классно поёт. Правда, ни на чём не играет. А у Иринки и голос хороший, правда, негромкий, и она ещё играет на скрипке.

– Ну что, прекрасно! А что говорит Ирина Сергеевна?

– Сказала, что возможно так даже и лучше. Мол, ей неудобно гонять родного племянника.

– Ну и ладно, Ленуська. Репетируйте, тебе я поручаю поддерживать дисциплину в группе, и выполнять все распоряжения Ирины Сергеевны.

***

В больнице, как и обещал Борис Иванович, я отлежал неделю. Ежедневно ко мне приходили посетители, однажды даже пришла Ирина Сергеевна, и только Гена не пришёл ни разу. Неужели он так обиделся на меня из-за плюхи, которую ему отвесила Ленуська? Если так, то тогда и чёрт с ним, с таким обидчивым, хотя… Нет, всё-таки обидно: Бобрик с ним всю жизнь дружил, впрочем, никогда не имел никаких дел, особенно денежных.

С другой стороны, случай с Геной показывает, что моё знание будущего близких мне людей значит немного: в той жизни у Бобрика не было перелома ноги, да и Валерка Иваниенко благополучно сгорел, да так, что от него осталась лишь горстка костей. И Оля Чернышевская тогда не увлекалась Генкой: Бобрик рассказывал, что она всегда водилась парнями старше себя, и к концу десятого класса забеременела от ударника из челябинской группы, которая заезжала с «чёсом» в наш посёлок.

На четвёртый день моего больничного лежания приехал отчим. И привёз пять пар костылей: трое взрослых и двое детских. Тут же, оповещённый персоналом, пришёл врач.

– Ну-ка, Владимир Алексеевич, показывайте, что за чудо-приспособления вы нам привезли?

– Здравствуйте, Борис Иванович! – вставая поприветствовал его отчим – Вот для сына, по его чертежам, сделал новомодные костыли, надо бы испытать.

– А пять пар зачем? У Юрика только две ноги, или я ошибаюсь?

– Остальные для испытаний. Мне Давид Иосифович, наш главный инженер, сказал, что для оформления патента на вот эту пару – отчим подал врачу костыли с локтевым упором, согнутые из цельной трубки, только в нижней части имеющие телескопические удлинители – нужны натурные испытания, вот мы с Юрой и хотим вас просить испытать их и выдать отзыв.