Игорь Ноздрин - Христофор Колумб

На основании бумаг мы видим, что 22 сентября 1470 года, вероятно, за долги Доменико попадает в тюрьму. Вскоре он выходит из нее и поздней осенью покидает Геную, перебирается в Савону. Кредиторы преследуют семью. В нотариальных записях последующих трех лет Христофор Колумб называется компаньоном и «содолжником» отца. В одной из них, 20 марта 1472 года он упомянут «шерстяником из Генуи». Возможно, отцу удалось приписать сына к дававшему определенные права и привилегии цеху. Последние документы о деятельности Христофора, торгующего вином в приморских городах, датированы августом 1473 года. Ему шел двадцать второй год. В конце декабря 1492 года Колумб написал в «Дневнике первого путешествия», что плавает по морям уже в течение 23 лет, то есть с 1469 года. Даты не совпадают. Впрочем, сам Христофор во многом виноват: в 1501 году в письме королевской чете он сообщит, будто сорок лет занимается навигационным искусством. Простой подсчет укажет нам на 1461 год.

По генуэзским документам до двадцати двух лет Христофор занимался делами отца, ходил по морю в качестве пассажира, сопровождавшего грузы. А ведь Колумб говорил, будто с детства плавал по морю! Это не вяжется с тем, что мы прочитали, но закроем глаза на несуразицы. Мы привыкли к тому, что историки как бы заново всякий раз начинают или продолжают биографию Колумба.

Далее встречаем Христофора в 1472 году уже опытным капитаном в пиратской флотилии Рене Анжуйского, что совершенно не вяжется с рассмотренным выше, так как до августа следующего года он торговал вином, но соответствует утверждению самого мореплавателя, будто в 1501 году исполнилось сорокалетие его плавания по морям. Стараясь свести концы с концами, сторонники генуэзской версии говорят, что, наверное, осенью 1472 года он был еще не капитаном, а матросом. При этом ученые забывают, что «их» Колумб еще целый год будет цедить дешевое вино, считать медные деньги.

Я бы согласился с ними, если бы одна деталь косвенно не подтверждала истинность воспоминаний первооткрывателя, сохраненных его сыном: «В письме, написанном на Эспаньоле в январе месяце 1495 года и адресованном Католическим Королям (Изабелле и Фердинанду), адмирал, рассказывая об ошибках и отклонениях, обычных при прокладке курса корабля, сообщил вот что: когда король Рене Анжуйский (ныне упокоил его Господь) отправил меня в Тунис, чтобы захватил я галеру «Фернандину», произошел такой случай, – дойдя до острова Сан-Педро, что лежит у берегов Сардинии, мы узнали, что сюда прибыли два корабля, карака и упомянутая галера. Люди мои встревожились и решили дальше не идти, а вернуться в Марсель и оттуда снова выйти в море, взяв еще одно судно и больше народа. Никаким образом я не смог сломить их волю, и, с ними якобы согласившись, переставил знаки на картушке компаса и поднял паруса (дело было к ночи), а на следующий день мы уже были у мыса Картахены, хоть все и полагали, что мы идем в Марсель» [2] Свет Я. Колумб. М.: Молодая гвардия, 1973. С. 33–34. .

Фокус с картушкой компаса и двойное счисление пройденного пути, применявшиеся Колумбом в плавании к берегам Америки, доказывают, что в Тунис за «Фернандиной» ходил именно он, а не иной капитан.

Таково начало официальной биографии Колумба. Она скомпонована из биографий разных людей, имевших похожее имя и общий род деятельности. Было бы глупо искать в ней соответствие истине. Она составлена предвзято, исходит из заранее данного положения: генуэзец-ткач-мореплаватель. Все, что не соответствует схеме, отметается в сторону или не замечается. Даже талантливые последователи итальянской версии не могут скрыть противоречий, вынуждены признать целый ряд несоответствий.

Одно из них я привел в начале книги. Один из лучших отечественных колумбоведов, Яков Свет, сторонник генуэзской версии, пишет: «Странно, но в позднюю пору своей жизни Колумб почти никогда не писал по-итальянски. Родным языком он не пользовался, даже переписываясь с банком Сан-Джорджо и с генуэзским послом в Испании Никколо Одериго. Сохранились лишь две беглые пометки на плохом итальянском языке, обе сделаны рукой Колумба на полях любимых его книг» [3] Там же. С. 25. . Это сказано о выпускнике Павианского университета, по словам архиепископа Лас Касаса, писавшего все «не только красиво, но и лакомо!» Здесь есть, о чем подумать исследователям великого капитана.

Деревня Сагриш лежала у голого каменистого мыса. Жители с гордостью называли ее городом, расцветшим в правление наследного принца Энрике, прозванного Генрихом Мореплавателем. Со смертью инфанта в 1460 году она пришла в упадок. Моряки, картографы, астрономы, купцы, работорговцы, корабельные мастера, прочие помощники неутомимого исследователя Атлантического океана покинули ее. Городок опустел, разрушился, потерял мировую известность. Нищие рыбаки бороздили на лодках скупые воды побережья, мечтали о богатых северных промыслах, где, по слухам, весла стояли в море от обилия трески. Раньше на площади селения звучала иностранная речь, теперь люди забыли чужие языки, с трудом понимали спасенных моряков. Память о заслугах итальянцев, пользовавшихся уважением при дворе, располагала сельчан к генуэзцам, они не выдали их властям, отпустили на свободу.

«Сеньор капитан! Вы живы!» – радостно кричали матросы с корабля испанца и не понимали, почему тот представлялся горожанам под новым именем. Впрочем, какое им дело до того, за кого он себя выдает? Значит, на это есть серьезные причины. Моряки не мешали ему, ведь капитан заботился о них, не причинял зла. Предав его, генуэзцы попали бы в опасность, ведь дела у них были общими.

Португальцы заметили, как спасенные итальянцы величают рослого молодого человека «капитаном», выделили его среди прочих и не удивлялись тому, что он свободно говорит на языке соседей. Через несколько дней генуэзцы простились с капитаном и пешком отправились в Лиссабон, где надеялись встретить корабли соотечественников, вернуться на родину. Христофор Колумб (отныне будем так называть его) не спешил последовать за ними. Матросы могли случайно проговориться, и тогда у моряка возникли бы неприятности.

Вражда двух иберийских народов имела старые корни. Она возникла задолго до войны с маврами. Все Средневековье шла реконкиста – вытеснение арабов с полуострова, и одновременно борьба Лузитании (Португалии) с Кастилией (Испанией) за независимость. В XIII веке португальцы выгнали арабов из Лузитании, но война с испанцами продолжилась. В 1385 году при Альжубарроте португальцы нанесли сокрушительное поражение кастильской коннице, остановили экспансию южан, однако стычки не прекращались, принимали серьезный характер.