Луи Бриньон - ДАрманьяки

– Мы уже отправили наших братьев в Осер, туда, где произошло насилие. Скоро они настигнут нашего врага.

– Хорошо, сын мой. Известно, где находится дева?

– Нет, отец!

– Найдите её, – внезапно закричал старец, – дева должна умереть прежде, чем её плод огласит своим криком белый свет.

Карлица услышала всё, что хотела. Она покинула зал под молчаливое согласие отца Вальдеса, который и приказал де Лануа подарить карлицу королеве, чтобы иметь возможность знать обо всём, что делала королева. Когда карлица приводила механизм колодца в движение, из её уст сорвался шёпот:

– Орден знает, что дофина хотят упрятать в Шатле, а это значит – он должен умереть!

Карлица вернулась во дворец и заняла своё место подле королевы, которая уже собиралась отправиться на её поиски. Увидев свою любимицу, королева успокоилась и вместе с придворными стала придумывать новые развлечения. И у карлицы невольно возникла мысль:

– Кто хуже? Орден, который убивает всех, кто становится у них на пути, или мать, которая приговорила собственного сына к смерти, а после этого заявляет, что ей невыразимо скучно.

Пока, Париж искал увеселений с настойчивостью школяра, Осер готовился к обороне. Они укрепляли стены, подвозили продовольствие. И днём, и ночью шёл набор в отряды ополчения. Жизнь кипела и бурлила не только в Осере, но и во всём графстве. В замке же наоборот стояла несвойственная ему тишина. Филипп четвёртый день подряд о чём-то напряжённо размышлял. После происшествия с Луизой Бургундской он так и не встретился со своими друзьями. Они не стали дожидаться его, а попросту с головой окунулись в дела графства. Они днём и ночью носились по графству, формируя отряды и укрепляя границы графства. Всюду на границе графства стояли передовые отряды, которые днём и ночью следили за дорогами, ведущими к Осеру. Наконец, когда никто не ожидал этого, Филипп вышел из меланхолического состояния и призвал своих друзей на совет. Это произошло 15 июня, на шестой день после уединения Филиппа. В большом зале замка за столом сидели Антуан, Одо и Жорж. Они ждали, когда появится Филипп. Филипп не замедлил с приходом. В сопровождении Коринета он присоединился к своим друзьям. Выглядел он так, словно провёл несколько бессонных ночей. Глаза были покрасневшие, а под ними лежали мешки. Лицо слегка побледнело, но тем не менее все почувствовали, что он был взбудоражен.

– Итак, друзья мои, – начал разговор Филипп, – я собрал вас вместе, чтобы разработать и осуществить план похода, который я задумал ещё в Париже. Речь в двух словах идёт об атаке на английскую армию! – Филипп довольным взглядом обвёл своих друзей, вернее их растерянные лица.

– Мы собрались здесь, чтобы обсудить, как с отрядом, который в лучшем случае насчитывает две тысячи всадников, напасть на сорокатысячную армию, – уточнил Антуан.

– Именно, – глаза Филиппа загорелись, – это будет великий поход.

Все трое переглянулись между собой, справедливо полагая, что за эти дни Филипп слегка тронулся в уме.

– Но мы же не сможем победить. Клянусь честью, это и дураку ясно, – высказал общую мысль Антуан.

– Не сможем, – согласился Филипп.

– Так почему бы нам не умереть здесь, дома, – подал голос Жорж де Крусто, – всё же лучше, чем в холодной Нормандии.

– Я не собираюсь умирать!

– Вот как? А что же ещё нам останется, вздумай мы атаковать английскую армию? Мы не сможем победить – это ясно всем, даже тебе, следовательно, остается одно – умереть!

– Я сказал атаковать, но я не говорил – победить, – возразил Филипп.

– И в чём же разница? – поинтересовался Жорж де Крусто.

– Разница огромна! Мы можем атаковать армию англичан, но вовсе не для того, чтобы разбить её, а для того, чтобы помочь осаждённому Руану.

– Мы не понимаем…

– Потому что не пытаетесь, – немного резковато ответил Филипп, – когда на самом деле всё очень просто. Город в осаде уже несколько месяцев. Мы отвлечем своим ударом английскую армию, а в это время в город доставят провиант. Мы достигнем три цели сразу. Первая – атака на английскую армию. Весьма важно сейчас, когда они творят во Франции, что пожелают. Второе – город получит провиант, а значит, сможет сражаться дальше и задержать продвижение англичан в глубь Франции. И, наконец – третье, мы нанесём чувствительный удар по герцогу Бургундскому.

– Я не понял ничего из того, что ты сказал, – честно признался Антуан де Вандом, – но более всего мне непонятно, каким образом пострадает герцог Бургундский. Ведь как я понял, атаковать ты собираешься английскую армию.

– А мне непонятно, – подал голос Жорж де Крусто, – каким образом мы вообще доставим провиант в Нормандию, и уж совсем непонятно, как незамеченными приблизимся к основным силам англичан. Наверняка они повсюду выставили охранение.

– С помощью плащей, – коротко ответил Филипп.

– С помощью плащей, – все трое пытались осмыслить сказанное Филиппом, – ну и что в них особенного, – поинтересовались они.

– На первый взгляд ничего, – Филипп посмотрел на своих друзей и закончил: – но если на них вышить Андреевские кресты…

– Будь я проклят, – вырвалось одновременно у всех троих.

Филипп встал из-за стола.

– Будьте готовы, друзья мои. Мы выступаем через два дня!

– А плащи? Где мы их возьмём? – вырвалось у де Крусто.

– Они уже готовы, – последовал ответ, – я приказал сшить их, шесть дней назад!..

Коринет молча слушал разговор. Он ни во что не вмешивался. Разговор длился до поздней ночи, обсуждались тысячи мелочей. И лишь когда он закончился и они остались вдвоём с Филиппом, он негромко спросил:

– Это из-за неё? Ты задумал этот поход из-за неё?

– Если ты имеешь в виду Францию, то, да! – также негромко ответил Филипп.

– А как же твои планы сделать графство таким, каким было при твоём отце? Ты ведь хотел добиться прежнего положения и уважения, которыми пользовались арманьяки?

– Я это и делаю!

– А как же твоя месть? Ведь ты можешь погибнуть! Филипп бросил задумчивый взгляд на Коринета.

– Знаешь, в ночь перед казнью мы проговорили с отцом до самого утра. Он рассказывал мне обо всём. Именно тогда я узнал о существовании подземного хода. Он хотел, чтобы я знал всё, потому что глубоко верил в моё спасение. Я не буду рассказывать обо всём, но кое-что всё же скажу. Отец говорил: «Филипп, нет ничего превыше Родины и нет ничего, чем человек не должен пожертвовать во имя Родины и во славу её. Лишь честь составляет исключение, ибо без чести человеку и Родина не нужна!» – Филипп встал, и окинув гордым взглядом Коринета, закончил: – сегодня честь обязывает любого француза помочь людям, которые умирают с голоду, но не сдаются врагу.

– Да, мой мальчик, – прошептал Коринет вслед удаляющемуся Филиппу, – ты снова преподал мне урок. В такие минуты я понимаю, почему, едва увидев тебя, решил посвятить жизнь служению тебе!