Сергей Дергунов - Властелин. Книга 1. Свобода, равенство и братство

В том, что они нравились третьей пассажирке кареты, Майер не сомневался. Она благосклонно принимала ухаживания обоих франтов, смеялась над их тупыми шутками. В первый день путешествия, когда фонтан шуток обоих выскочек иссяк, девушка посмотрела на Майера и спросила:

– А вы почему молчите, молодой человек?

Майер поздно понял, что вопрос обращен к нему. Он поднял взгляд на девушку. На него смотрело милое, улыбающееся личико и ждало ответа. Вместо того чтобы выдать какую-нибудь остроту, он залился краской и невнятно промямлил:

– Я ни… мне нечего сказать.

Улыбка с лица девушки исчезла. После этого он стал для нее и индюков пустым местом. Они для него – тоже. Ну, кроме девушки. Всю оставшуюся дорогу он надеялся, что она еще раз задаст вопрос. Он приготовил несколько острот и анекдотов на такой случай. Но случай не представился до самого Марбурга, где прекрасная незнакомка благополучно сошла.

Отсутствие девушки превратило остроумных расфуфыренных индюков в угрюмых сычей, которые ни слова не проронили до самого конца поездки. Украдкой наблюдая за молодыми франтами, Майер видел, как они страдают, и это его забавляло. Оказывается, он правильно себя вел! Оказывается, чтобы не страдать, не надо влюбляться.

Шесть долгих дней в дороге позади. Он на пороге родного дома. Пустого дома. Совсем пустого. Ничего, кроме стен. Выяснять, кто растащил мебель, Майер не стал. Наверняка, это его кузены. Не от хорошей жизни они опустошили его «гнездо». Пусть пользуются, а он не обеднеет, если истратит пару талеров на обустройство.

Весь первый день ушел на решение житейских вопросов. Закупить дрова, кое-какую мебель, постельное белье, письменные принадлежности. Зато к вечеру его дом снова превратился в жилой.

Закончив с обустройством, Майер обошел своих родственников и сообщил, что вернулся. Везде его встречали настороженно: каждый что-то утащил для себя из дома под красной вывеской. Только когда выяснялось, что претензий молодой Бауэр не предъявляет, радость родственников по поводу его возвращения становилась искренней.

На следующий день Майер приступил к исполнению своего плана, который созрел еще по дороге и состоял из двух пунктов. Первым пунктом он собирался написать письма всем известным ему нумизматам, кроме одного. Этот один должен был узнать о коллекции из слухов и заинтересоваться ей. Вот тогда вступит в действие пункт два.

Майер уселся за стол и принялся сочинять текст письма. Это было не сложно. За время работы в банке Оппенхайма он составил не менее сотни деловых писем.

Текст письма получился таким:

«Имею честь предложить Вам коллекцию редких монет в составе: (далее идет перечисление монет). Понимая, что эта коллекция бесценна, я не могу для Вас выставлять непомерную цену. Но и отдавать ниже цены, за которую я приобрел эту коллекцию, не вижу возможности. Сведя вместе обе причины, готов расстаться с уникальной коллекцией за 5 000 (Пять тысяч) талеров. С уважением…».

Осталось вписать обращение к адресату и поставить подпись. Первое же письмо он подписал: «Майер Ротшильд».

Майер не рассчитывал получить ответ хотя бы от одного респондента. Он надеялся на распространение слухов. Нигде, кроме, как в письмах, он даже не упоминал фамилии Ротшильд. Значит, если на улице зазвучит эта фамилия, первый пункт плана можно считать выполненным.

Выждав пару дней, Майер начал бродить по рынкам и площадям города. Выходил за город и слонялся по окрестностям Ганау – резиденции принца Гессенского. Он бродил и прислушивался, бродил и прислушивался.

Чтобы дом во время его отсутствия не оказался пустым, он нанял за малые деньги одного из своих племянников.

Неделя прошла без всякой реакции на письма. Наконец, вернувшись домой на исходе седьмого дня, Майер услышал долгожданный отчет племянника:

– Приходил какой-то генерал, дядя Майер.

– Генерал? Откуда ты знаешь, что он генерал?

– Он сам сказал, что он генерал Фи…, Фо… Не помню. Он записку написал.

Майер нашел записку на столе. Она не была многословной. Коротко, по-солдатски в ней значилось:

«Готов купить Вашу коллекцию за одну тысячу талеров. Генерал Карл фон Эсторф».

Это успех! Генерал фон Эсторф – близкий друг графа. Он обязательно расскажет тому о коллекции, но не раньше, чем сам утратит шанс ее приобрести. Значит, нужно так ответить генералу, чтобы сразу развеять его надежды. Но этого мало. В ответном письме должна быть веская, но необычная причина отказа. Тогда генерал расскажет своему другу о курьезном случае при ближайшей оказии.

Осталось придумать текст письма. Полдня Майер провел, примеряя к письму известные ему остроты, но ничего путного не выходило. Молодой человек находился на грани отчаянья, когда к нему пришла спасительная мысль: «А почему ответ должен быть смешным? Что если добавить в него немного наглости – это ведь будет необычно для генерала?».

Решено. Надо писать «наглый» ответ. Но каждый раз, перечитывая очередной плод эпистолярного жанра, Майер сам пугался своей наглости. Он перечеркивал написанное и на чистом месте начинал заново.

К исходу дня родился вариант, который показался приемлемым новоявленному Ротшильду. Хотя, возможно, ему просто надоело переписывать. Письмо, которое получил генерал на следующий день, выглядело так:

«Ваше превосходительство!

С величайшим почтением ознакомился с Вашим предложением. Однако, как ни пытался, так и не понял значение слова «одна». Если хотя бы одно значение этого слова совпадало со значением слова «пять», я бы с радостью и немедленно имел честь доставить Вам свою коллекцию. Но таких совпадений в немецком языке не обнаружилось. Поэтому с нижайшим почтением вынужден Вам отказать.

Майер Ротшильд».

Получив письмо, генерал сначала опешил. Потом он несколько раз перечитал послание, вникая в его смысл. Чем больше он вникал, тем больше чувствовал вскипающую внутри себя ярость.

«Да он же надо мной издевается, этот еврей! – бесился генерал, – он еще не знает, кого посмел оскорбить. Он думает, такая наглость сойдет ему с рук? Посмотрим».

Генерал приказал заложить экипаж, сунул в карман образец эпистолярной наглости и направился в замок своего юного друга Вильгельма, графа Ганау. Граф встретил генерала как обычно радушно:

– Карл! Ты как всегда вовремя. Я сижу и не знаю, чем заняться. Партию в шахматы?

– Почему бы и нет?

Они уселись за шахматный столик искусно сделанный из разных камней. Каждая клетка шахматного поля, выполненная из черного и белого оникса, сверкали особым блеском на матовой столешнице из серого мрамора. Шахматные фигуры, вырезанные из слоновой кости, изображали римских воинов.

– Сегодня твоя очередь играть черными, Карл?