Дмитрий Верхотуров - Три века спора о варягах. Летопись и варяги

На следующий день канцелярия Академии наук тем же собранием, только за исключением Штрубе де Пирмона, назначила комиссию по разборке бумаг Миллера. Повторное слушание дела состоялось 28 октября 1748 года. Из документов видно, что дело против Миллера разваливалось. В определении от 28 октября 1748 года сказано: «Хотя г-н профессор Миллер и дал изъяснение чрез партикулярные письма к асессору Теплову о предприятии, которое он имел с профессором Делилем тайно, однако ж потому что оно таким образом сочинено, что ничего почти подлинного из того заключить невозможно, а притом на французском языке, да и много постороннего вмешал… того ради в собрании определено требовать от него, Миллера, завтра вкратце изъяснения на русском языке, ибо он, по мнению всего собрания, больше разумеет русский язык, нежели французский…» [79] Ломоносов М. Полное собрание сочинений. Т. 10. Служебные документы и письма 1734–1765 гг. М. –Л.: АН СССР, 1957. С. 176.

Миллер такое изъяснение на русском языке дал. Собрание не удовлетворилось и этими ответами и постановило каждому участнику собрания подать до 31 октября свои личные мнения по этому вопросу. Вот что написал Ломоносов: «Поданные от г-на профессора и историографа Миллера на письмо, присланное к нему от профессора Делиля из Риги [80] Очевидно, это письмо Делиль написал по пути во Францию. , письменные и словесные ответы не токмо не довольны к его оправданию, но и своими между собой прекословными представлениями подал он причину больше думать о его помянутым Делилем предосудительных для Академии мероприятиях» [81] Ломоносов М. Полное собрание сочинений. Т. 10… С. 177. .

Мнения сложились против Миллера. Собрание постановило оставить Миллера под подозрением и написать рапорт графу Разумовскому обо всем этом деле. Интересно, отчего это почетное академическое собрание мало того что вытребовало многочисленные оправдания от Миллера, мало того что произвело обыск на его квартире и вывезло весь рукописный архив, так упорствовало в своих подозрениях? Упорство было бы непонятным, если бы в рапорте Разумовскому не была указана четкая причина этого: «Но как помянутому Миллеру явно открыли, что с письма от Делиля к нему из Риги писанного имеется у нас копия и что его ответы и письменное оправдание к его изъяснению недовольны…» [82] Ломоносов М. Полное собрание сочинений. Т. 10… С. 179.

Герхард Фридрих Миллер

Почтенное академическое собрание и лично Ломоносов для обвинений Миллера использовали перлюстрацию его переписки с Делилем. Ломоносов, безусловно, знал о вскрытом письме Миллеру хотя бы потому, что присутствовал на всех собраниях по этому поводу, подписывал все решения и даже редактировал рапорт Разумовскому. На документе, опубликованном в «Полном собрании сочинений», есть собственноручная правка Ломоносова и его подпись в конце документа. Так что считать его обманутым нет никакой возможности.

Составители рапорта Разумовскому далее пишут, как Миллер изменился лицом, когда они сказали о копии письма Делиля ему и как они приняли решение произвести обыск. О результатах обыска пишут так: «…а что в них нашлось, о том, где и когда потребуется, рассуждать будут, то только при сем случае упомянуть надобно, что между многими письмами найдены его приятеля профессора Крузиуса, который Миллеру так, как другу, открывает, сколь худое мнение и он о новом правлении Академии имеет» [83] Ломоносов М. Полное собрание сочинений. Т. 10… С. 180. .

Речь идет об утвержденном императрицей Елизаветой Петровной регламенте Академии наук. Итак, профессора Штелин, фон Винслейм, Штрубе де Пирмон, Тредиаковский и Ломоносов вместе с Шумахером и Тепловым пишут донос на профессора Христиана Крузиуса [84] Христиан Крузиус был историком и работал в Академии наук с 1740 по 1749 год. графу Разумовскому.

21 октября 1748 года Миллер дает объяснение, что хотел с помощью Делиля повлиять на управление Академией наук, чтобы тот из Парижа написал в Россию, министрам, об Академии. Но и на это у авторов рапорта Разумовскому нашлись возражения: «И понеже ему в первом присутствии объявлено было, что он с помянутым письмом поступил против своей должности, утаив оное от вашего сиятельства, зная, коль много оное чести академической предосудительно…» [85] Ломоносов М. Полное собрание сочинений. Т. 10. С. 180.

«Вашего сиятельства» – это от Разумовского. В первоначальном тексте было написано «Академии президента». Но Ломоносов при правке вычеркнул это сочетание и написал своей рукой обращение лично к Разумовскому. Он настаивает, чтобы обращались к личности графа Разумовского. В рапорте дальше сказано: «Посему видно, что он, Миллер, сообщник был Делиля в том, чтобы повредить чести корпуса Академии, а следовательно, шефа ее… А понеже сие было бы против присяжной должности и такого иностранного человека, который служит в России по контракту на время, но он, Миллер отдал себя России в вечное подданство и присягал служить как верный российский подданный, для того сей его, Миллеров, поступок учинен против его присяги, в которой он обязался всячески хранить честь Академии и противу должности подданного раба е.и.в.» [86] Ломоносов М. Полное собрание сочинений. Т. 10. С. 185–186. .

Это чисто политическое обвинение, на современном языке оно звучит как «измена Родине». Миллер в переписке с Делилем согласился с негативной оценкой Академии наук, и это стало достаточным основанием для обвинения его в «измене Родине», для следствия, обыска и рапорта-доноса Разумовскому. Под всеми этими документами стоит подпись Ломоносова. Это значит, что он никак не стоял в стороне от политики, и приведенные факты это подтверждают.

Впрочем, результат этого экстравагантного дела оказался для Миллера благоприятным, на его положении в Академии наук это никак не сказалось. Во всяком случае, чуть менее чем через год ему поручили ответственное дело: составить торжественную речь о происхождении имени и народа российского, которая должна была быть произнесена на торжественном собрании Академии наук 6 сентября 1749 года по случаю тезоименитства [87] Именин правящего монарха. императрицы Елизаветы Петровны. В этом же деле должен был участвовать и Ломоносов, составлявший «Слово похвальное». Речь и оду предполагалось издать под одной обложкой и поднести императрице. Пострадавшим от возбужденного дела, видимо, оказался профессор Крузиус, который в 1749 году покинул Петербург и нашел место в Виттенбергском университете.

Эта курьезная история с обвинениями, обысками и перлюстрацией писем тем не менее показывает, насколько накалены были страсти в Академии наук и насколько большое политическое значение придавалось ее работам. Президентом ее был А.Г. Разумовский, фаворит императрицы, обладатель множества титулов и несметных богатств, а также колоссального политического влияния. Это, безусловно, не было случайностью, и, судя по всему, Академия наук при Елизавете Петровне действительно стала кузницей русской национальной идеи и русского исторического нарратива со всеми полагающимися этому атрибутами. Можно не сомневаться в том, что через своего фаворита Разумовского императрица следила за всеми перипетиями в Академии наук и даже, скорее всего, давала указания. Очевидно, поэтому дело против Миллера ничем не кончилось и осталось для него без последствий.