Жюль Верн - Приключения троих русских и троих англичан

Как только астрономы устроились в доме преподобных отцов, они справились о вестях из Европы, но те не смогли удовлетворить их любопытство. Никакой почты в продолжение шести месяцев в миссию не поступало. Правда, через несколько дней ожидали туземца — доставщика газет и телеграмм, так как было известно, что несколько недель назад он появился на берегах Верхней Замбези. Прибытие этого курьера ожидали не позднее чем через неделю. Как раз столько времени астрономы собирались посвятить отдыху, и все семь дней они провели в полном «ничегонеделании», а Николай Паландер воспользовался им, чтобы еще раз просмотреть свои расчеты. Не изменил своим привычкам и нелюдимый Матвей Струкс, держась в стороне от английских коллег, а Вильям Эмери и Михаил Цорн, как всегда наслаждаясь обществом друг друга, проводили время в прогулках по окрестностям Колобенга.

Тридцатого августа долгожданный гонец, наконец, явился. Это был уроженец Кильмяны — города, расположенного в устье Замбези. Коммерческое судно с острова Мориса, осуществлявшее торговлю камедью и слоновой костью, пришвартовалось в той части восточного побережья в первых числах июля, привезя и почту, которую туземец доставил миссионерам Колобенги. Таким образом, почта эта была более чем двухмесячной давности, ибо доставщик не менее четырех недель потратил на то, чтобы подняться вверх по Замбези.

Тотчас же по прибытии почтальона глава миссии передал полковнику Эвересту связку европейских газет. Члены экспедиции собрались в просторном помещении миссии, и полковник Эверест, развязав кипу газет, взял номер «Дейли ньюс» от тринадцатого мая 1854 года, чтобы прочесть его своим коллегам. Но едва он пробежал глазами заголовок первой статьи, как он внезапно изменился в лице, брови его поползли вверх, а газетный лист задрожал в руках. Через несколько секунд полковник Эверест сумел взять себя в руки и обрести свое обычное спокойствие.

Тут встал Джон Муррэй и, обратившись к полковнику Эвересту, спросил его:

— Что такое вы прочли в газете?

— Серьезные новости, господа, — ответил полковник Эверест, — очень серьезные новости, сейчас я вам их сообщу!

Полковник все еще держал в руке номер «Дейли ньюс». Коллеги, устремившие на него взоры, никак не могли понять его поведения. Они нетерпеливо ждали, когда он заговорит.

Полковник поднялся с места. К большому удивлению всех, а особенно того, к кому он направился, он подошел к Матвею Струксу.

— Прежде чем сообщить новости, содержащиеся в этой газете, господин Струкс, я хотел бы вам кое-что сказать.

— Я готов выслушать вас, — ответил русский астроном.

— До сих пор, господин Струкс, нас разделяло соперничество, больше личного, чем научного характера, и оно делало сложным наше сотрудничество в работе, которую мы предприняли ради общих интересов. Я думаю, такое состояние вещей следует приписать исключительно тому обстоятельству, что обоих нас поставили во главе этой экспедиции. Такое положение порождало постоянный антагонизм [186] Антагонизм — непримиримое противоречие. между нами. В любом предприятии, каковым бы оно ни было, нужно иметь лишь одного руководителя. Вы того же мнения?

Матвей Струкс кивнул головой в знак согласия.

— Господин Струкс, — продолжал полковник, — вследствие новых обстоятельств эта ситуация, тягостная для нас обоих, скоро изменится. Но прежде позвольте мне сказать вам, господин Струкс, что я питаю к вам глубочайшее уважение, которое вы несомненно заслуживаете, занимая высокое положение в научном мире. Так что прошу вас поверить, что я сожалею обо всем том, что произошло между нами.

Эти слова были произнесены полковником Эверестом с большим достоинством и даже с какой-то особой гордостью. Не чувствовалось никакого унижения в его добровольном признании, выраженном столь благородным образом. Но ни Матвей Струкс, ни его коллеги не могли понять, куда клонит полковник Эверест. Русский астроном был менее расположен забыть о своей личной неприязни, однако он преодолел свою антипатию и ответил в следующих выражениях:

Полковник, я, как и вы, думаю, что наше соперничество, источник которого я отнюдь не хочу искать, ни в коем случае не должно отразиться на той научной работе, которая нам поручена. Я также испытываю к вам уважение, которого заслуживают ваши таланты, и, насколько это будет от меня зависеть, сделаю так, что впредь мои личные обиды не будут мешать нашим отношениям. Но вы сказали о каком-то изменении в нашем общем положении. Я не понимаю...

— Сейчас вы все поймете, господин Струкс, — ответил полковник Эверест тоном, в котором послышались печальные нотки. — Но прежде дайте мне вашу руку.

— Вот она, — ответил Матвей Струкс, сумев преодолеть некоторое, едва заметное, колебание.

Два астронома пожали друг другу руки, не прибавив больше ни слова.

— Наконец-то! — воскликнул сэр Джон Муррэй. — Вот вы и друзья!

— Нет, сэр Джон! — ответил полковник Эверест, отпуская руку русского астронома. — Отныне мы — враги! Враги, разделенные целой пропастью! Враги, которые не должны больше встречаться друг с другом даже на почве науки!

Потом, обратившись к своим коллегам, он добавил:

— Господа, между Англией и Россией объявлена война [187] Здесь в романе очередная путаница. Англичанин Эмери, командированный для участия в русско-английской экспедиции, на берегу реки Оранжевой ожидает прибытия своих коллег из Европы (сам он приехал из Кейптауна). Экспедиция прибывает... 31 января. 13 августа путешественникам, находящимся на реке Замбези, доставили английские газеты от 13 мая 1854 года, из которых они узнали о войне между Россией с одной стороны, Англией и Францией — с другой, что привело к резкому разрыву отношений между учеными двух враждующих стран. Более чем странно, что, минуя населенные пункты, члены экспедиции до августа не знали об этой войне, начавшейся 9 (21) февраля. Еще более удивительным выглядит утверждение автора, будто именно из этой газеты, датированной 13 мая, астрономы узнают о том, что идет сражение за Севастополь, которое началось 14 (26) сентября... Это еще один из примеров исторических несообразностей в романах Жюля Верна. . Вот английские, русские и французские газеты, которые говорят о ее объявлении!

Последние слова полковника Эвереста произвели эффект разорвавшейся бомбы. Англичане и русские, у которых на редкость развито чувство национального достоинства, все вдруг вскочили. Одних только слов «Объявлена война!» оказалось достаточно. Это уже больше не были товарищи, коллеги, ученые, объединившиеся для выполнения научной работы, это были враги, мерившие друг друга взглядами, — настолько овладевает душами людей вражда одной нации с другой! Каким-то инстинктивным движением европейцы отшатнулись друг от друга. Николай Паландер — и тот поддался общему настроению. Только Вильям Эмери и Михаил Цорн еще смотрели друг на друга скорее с грустью, чем с враждебностью, сожалея о том, что не успели пожать друг другу руки в последний раз перед тем, как полковник Эверест сделал свое сообщение.