Олег Белоус - Когда заговорили пушки

Прокурор вспомнил последний допрос, еще до выхода эскадры из порта Данцига. Он велел повесить шпиона. На таких презренных людей как шпион московитов не распространяются законы цивилизованных государств. Профос принес готовую петлю, перекинул ее через балку у потолка. Русский, плечистый и сильный человек лет тридцати, вздохнул, бросил усталый, измученный взгляд на видневшийся в зарешеченном окне кусочек синего неба и молча опустил голову. Профос надел петлю ему на шею и вопросительно посмотрел на прокурора, русский лишь упрямо сжал губы.

Прокурор поднял руку в перчатке с раструбом, запрещая палачу действовать и едва заметно поморщился. «Ничего не получится. Этот упрямец так и продолжит молчать, но долг повелевает мне использовать все возможности!»

– Ты еще можешь сохранить жизнь! – произнес он, ставя перед собой на стол песочные часы и указывая на них пальцем, – Через три минуты песок пересыплется из верхнего сосуда в нижний. За это время подумай о жизни и смерти. Ты можешь заслужить королевское прощение если ответишь на интересующие меня вопросы.

Он перевернул часы, золотой ручеек песчинок полился вниз. Поднявший голову русский вновь ее опустил. Где-то за окном пели беззаботные весенние птицы, а в подвале царило безмолвие, пахло гнилью и человеческой болью. Профос мрачно смотрел на будущую жертву, рука цепко сжимала туго натянутую веревку.

Последняя песчинка упала в нижний сосуд. Прокурор нервно стиснул руки, потом вскочил и раздраженно прошелся по подвалу.

– Тебе не удастся так легко умереть! – остановившись напротив русского произнес он, – Я раздумал. Тебя не повесят, а будут бить кнутом пока ты не ответишь на мои вопросы.

Петлю с шеи русского сняли. Он поднял голову, во взгляде сверкнула такая свирепая ненависть, что швед невольно отшатнулся от беспомощного узника. Профос поставил широкую скамью и привязал к ней русского толстыми пеньковыми веревками. К полудню тот скончался, так и не ответив ни на один вопрос. Дикари, подумал прокурор. Надо быть безумцем или глупцом, чтобы затевать войну с таким народом. Они совсем не ценят жизнь и готовы ее отдать лишь бы нам навредить….

Карл уперся взглядом в далекий горизонт. О выходе в море эскадры русские несомненно знали и корабли обнаружили еще вчера незадолго до вчерашнего шквала. Почему же их нет? Знаменитые корабли Mastergrad изрядно попортившие кровь Royal Navy еще тащатся вдоль Норвегии, но где же воздушные корабли? Я заготовил им несколько сюрпризов…

Royal Navy – Английский королевский военно-морской флот .

Зловещие резкие звуки, сигнал воздушного нападения, раскатились над морской гладью, заставляя людей оборачиваться, тревожные взгляды останавливались на трубаче. Тот закончил дуть и опустил сверкающий на солнце медный рог к ноге. Смутный гул пронесся среди свиты, мгновенно пропавший, когда король упер в лица стылый взгляд прирожденного убийцы. Повернувшись на восток, Карл поднес к глазам услужливо подсунутую кем-то из придворных подзорную трубу. Белоснежные тучи летели по-весеннему, синему небосводу. Там, где оно смыкалось с волнами, появились две черточки. Несомненно, это воздушные корабли Mastergrad. Он довольно осклабился и зло поджал губы. «Сейчас мы проверим достаточно ли того, что придумали, для отражения атаки! Не зря ли столько полновесных риксдалеров потратили на стрельбы по летающим мишеням и составлению таблиц поправок для стрельбы по воздушным целям!» Ужасающая эффективность воздушных кораблей против флота османов была до сих пор на слуху у моряков Европы. Повернувшись к свите, разыскал взглядом высокого, худого адмирала Ватранга. Лицо словно вырублено из стойкой к жизненным невзгодам шведской березы:

– Надеюсь, что хоть вы меня порадуете!

– Без сомнения Ваше величество, – хмуро ответил адмирал, слегка склонил рыжую голову и добавил, – С Вашего разрешения я покину Вас?

Дождавшись кивка, придерживая рукой шпагу на боку, торопливо удалился. Под яростное пение горнов громко стуча башмаками на палубу выбегали матросы. Одни под ругань боцманов торопливо убирали паруса. Другие с монструозного вида многоствольными фузеями в руках, что-то вроде пищали сороковой, только переносимой одним человеком, занимали позиции по периметру судна у фальшборта. Третьи с лопатами и большими железными щипцами в руках становились у раскрытых ящиков с песком, лучшей защитой от зажигательных бомб Mastergrad. На носу и корме корабля выстроились пехотинцы в синих мундирах с желтыми поясами и с мушкетами в руках. Корабль и вся эскадра готовились к отражению атаки воздушных хищников.

Пищаль сороковая – многоствольное артиллерийское орудие.

– Ваше Величество! – обратился к королю камердинер граф Вреде, – Здесь опасно, было бы благоразумно спустится в Вашу каюту…

Карл обернулся и несколько мгновений пристально смотрел в глаза побагровевшего графа, от чего тот судорожным движением провел длинными пальцами по бакенбардам, затем широко зевнул в лицо обескураженному придворному. Мои славные каролинеры будут драться, а я спрячусь в каюте. Ему! Кому суждено славой соперничать с Александром Македонским? Как бы не так!

Губы плотно сжались в злую ниточку. Он наклонился к графу и приказал:

– Распорядитесь насчет обеда, пускай несут сюда.

– Что? – переспросил обескураженный граф.

– Поесть пусть несут черт возьми, или вы хотите, чтобы я умер от голода? Я желаю пообедать здесь, на свежем воздухе! – тоном приказа произнес Карл и вновь отвернулся к приближающимся воздушным кораблям. Их уже можно наблюдать невооруженным глазом. Граф коротко поклонился королевской спине и ушел исполнять приказание.

Два лакея торопливо принесли походный стол со стулом, разложили, расставили столовые приборы и тарелки. Король уселся и с самым невозмутимым видом начал обедать, изредка поглядывая на приближающиеся воздушные суда. Придворные волей-неволей держались позади. Когда король изволит принимать пищу их долг находится рядом и ожидать повелений. Солдаты и матросы старательно делали вид что они не видят развернувшееся на носу корабля представление, лишь изредка разрешая себе бросить в сторону короля обожающий взгляд. Он с ними! Значит все будет хорошо!

Король положил на тарелку недоеденную птичью ножку. Воздушные суда русских уже почти поравнялись с передовыми кораблями эскадры. С плохо скрываемым нетерпением покосился на генерала Реншельда.

– Ну и?

– Сейчас Ваше величество!

На судне воцарилась напряженная тишина. Слышался только надоедливый плеск волн да крики сопровождавших эскадру чаек. И король с придворными и даже последний матрос или пехотинец с замиранием сердца ждали приближение крылатой смерти. О том, что точно такие же воздушные корабли сожгли флот османов, знал последний матрос.