Елизавета Дворецкая - Княгиня Ольга. Пламенеющий миф

«Наличие монет с изображением крестов и христианских императоров само по себе значимо и информативно. Несомненно, они выполняли важную символическую и меморативную функцию для своей хозяйки как при жизни, так и после кончины. Контекст погребального комплекса – датировка, особенности обряда, наличие серебряного креста – позволяет отнести их к предметам личного благочестия одной из первых русских христианок… В данном случае представляется возможным соотнесение находок из камеры 1 с известным фактом раздачи милиарисиев Константином VII во время посольства княгини Ольги в Константинополь в 957 г.» [31] Из книги «Древнерусский некрополь Пскова X – начала XI века», Е. А. Яковлева, Камерное погребение 1.

Помните – «…и дано было княгине на золотом блюде с дорогими камнями 500 милиарисиев, шести приближенным женщинам ее по 20 милиарисиев и 18-ти прислужницам по 8 милиарисиев». Да уж конечно: для того времени съездить в Царьград, особенно женщине, было все равно что сейчас в космос слетать. Милиарисии, полученные фактически от самого византийского императора, ценились не только за свой вес в серебре. Неудивительно, что как минимум два из них были позолочены и подвешены в ожерелье какой-то из «княгинь-родственниц», которая, вероятно, окрестившись вместе с киевской княгиней, потом вернулась домой в Псков и всю оставшуюся жизнь рассказывала, что повидала.

Украшения этой женщины, по материалам указанной статьи, относятся к «гибридному» типу ювелирных изделий, совместивших в себе славянско-русскую ювелирную технологию и скандинавскую тематику. Там же обнаружена маленькая серебряная фибула, служившая для застегивания нижней сорочки и принадлежащая к типу, чье распространение практически ограничено Биркой (Швеция). Был найден серебряный нательный крестик с четырьмя лопастями – подобные известны в камерных погребениях Северной Европы и Древней Руси. Яркой находкой являются две скорлупообразные фибулы, бронзовые с позолотой – обнаружение их несомненно свидетельствует, что погребенная одевалась в скандинавской традиции, носила наплечную одежду, напоминающую поздний русский сарафан. Такого рода застежки во множестве обнаружены в скандинавских странах, а еще в Новгороде, в Гнездово, в Шестовицах, в Киеве…

Время совершения погребения учеными определяется, по совокупности разных факторов, как 3-я четверть – конец Х в. То есть после поездки Ольги в Царьград (957 год), но в пределах жизни того же поколения людей. Погребенная женщина умерла в возрасте 25–35 лет; самой Ольге во время поездки в Царьград могло быть чуть меньше сорока, то есть они были примерно ровесницы.

Итак, обнаружение и исследование этого погребения проливает довольно яркий свет сразу на многие вопросы. Женщина, несомненно, принадлежавшая к местной верхушке, имела скандинавское происхождение, но уже испытала большое влияние славяно-русской культуры. Весьма вероятно, что она съездила с Ольгой в Царьград, откуда привезла полученные в подарок от императора серебряные монеты и нательный крестик. Если она действительно была одной из тех «княгинь-родственниц», то это подтверждает и Псков как место рождения, и знатный род, и этническое происхождение самой Ольги. Предположение, что Константиновы милиарисии попали в ожерелье погребенной в Пскове женщины именно так, будет наиболее простым и прямым выводом из фактов. Мы не знаем, увы, кем погребенная приходилась Ольге – сестрой, невесткой, племянницей? Но, глядя на ее «посмертное приданое», и облик самой Ольги становится представить гораздо легче.

Погребение номер 4 того же могильника содержало останки мужчины 45–50 лет. С собой на тот свет ему дали некое холодное оружие с костяной рукоятью, от которого сохранилось навершие в виде колпачка – серебряное, литое, с рельефным орнаментом, с золочением и чернью. Для Х века техника чернения – редчайшая, до того она была обнаружена лишь на оковке рога из Черной могилы, княжеского погребения из Чернигова [32] Черную могилу со времен обнаружения (в XIX веке) датировали временем Святослава (из-за чего в погребенном пытались увидеть воеводу Претича), но, по последним данным, она была устроена позже – во времена Владимира и даже, возможно, ее верхний предел датировки – 1025 год. А значит, черненые вещи из псковских камер – самые ранние на Руси. Из известных на сегодняшний день. . Подвешивалось это оружие на серебряные колечки. Также в погребении найдены «обрывки золото- и серебрянопряденных нитей, а также несколько серебряных и золотых проволочек. Вероятно, они представляли собой остатки парчовой ткани. Как известно, в Х в парчовые ткани, поступавшие на Русь, производились в Византии, где их изготовление являлось государственной монополией. Экспорт из Византии подобных материй был сильно ограничен, и они попадали в Западную и Восточную Европу преимущественно в числе посольских даров, в качестве военной добычи или торговых пошлин. Находки нитей из драгоценных металлов, свидетельствующие о существовании в гробнице богатой шелковой одежды, довольно определено говорят о достатке и нерядовом положении мужчины, погребенного в четвертой камере» [33] Там же, Т.Е. Ершова, Е.А. Яковлева, Камерное погребение 4. .

Датировка та же: вторая половина – конец Х века. Да уж не наш ли это «племянник»? Или муж какой-нибудь из княгинь-родственниц. Во всяком случае, оружие и одежда погребенного вполне соответствуют положению человека, принадлежащего к княжеской семье и получавшего дипломатические дары.

А сейчас будет, пожалуй, самое интересное. Этот сюрприз нам преподносит тоже археология. Гнездовский комплекс, 12–15 км от современного Смоленска. Об уникальности этого памятника можно прочитать во многих работах, но для незнакомых с ним скажу коротко: это крупный раннесредневековый центр, гнездо поселений, крупнейший в Европе (!) могильник эпохи викингов и в целом богатейший, драгоценнейший источник наших знаний об этой эпохе и о ранней истории Древней Руси. Среди тысяч его погребений рассмотрим одно: под шифром Оль-30 (Ольшанская курганная группа), исследованное в 1988 году. Это большая камера (того же типа в целом, что и рассмотренные нами псковские погребения), устроенная в то же время – во второй половине Х века, где были похоронены двое мужчин, две женщины и две лошади. Среди прочего «посмертного имущества» погребенных были обнаружены маленькие стеклянные пластинки, похожие на обточенные осколки оконного стекла. Форму они имеют квадратную, круглую, ромбовидную, прямоугольную и листовидную (каплевидную). Цвет – сиреневые, бирюзовые, голубые, зеленые, синие, темно-желтые. Судя по расположению, они украшали некую одежду (несохранившуюся), на которую были нашиты шелковыми или золотными нитями – эти нити в погребении тоже найдены.