Наталия Сотникова - Роковые жемчуга. Любовь и страсть, трагедии и тайны

Истории различных редких или чем-либо прославившихся драгоценных камней подчас насчитывают века и читаются увлекательнее иного романа. Эти прочные кристаллы после огранки редко меняют свой внешний облик, они подробно описаны в хрониках, им присвоены названия, их путь легко прослеживается через столетия. Но вот с жемчугом дела обстояли совершенно иначе. Редкие жемчужины, заслужившие собственное имя, практически можно пересчитать по пальцам. Просверленный жемчуг с легкостью переносили с одной ткани на другую, перенизывали ожерелья, запястья, сетки для волос, нередко для того чтобы, замести следы продажи похищенных украшений и облегчить их легализацию. Вполне возможно, в каком-то колье или броши до сих пор присутствует зерно, украшавшее грудь королевы, аристократической красавицы или знаменитой куртизанки. Поэтому точно описать историю какой-либо даже чрезвычайно известной жемчужины не представляется возможным, и мы уже никогда не узнаем, какие приключения она изведала.

Бытует мнение, что для подбора безупречной нитки жемчужных бус с зернами уменьшающегося диаметра требуется двадцать лет. А ведь от ныряльщика, поднявшего раковину с драгоценным зерном со дна морского, до ювелира, определявшего ему место в ожерелье или броши, жемчужина проходила через множество рук, совершала длительные путешествия и становилась безмолвной свидетельницей самых рискованных предприятий. Как только началась эпоха великих географических открытий, европейцы решительно вознамерились лишить восточных торговцев монополии на продажу жемчуга. Но путь от местного продавца жемчуга к европейскому ювелиру оказался весьма извилистым и пролегал через хитроумные многоступенчатые сделки. Осуществить этот дерзкий замысел оказалось ох как нелегко! Для примера проследим один из таких маршрутов.

Из Европы купцы везли за тридевять земель в португальскую колонию Гоа такие пользующиеся спросом изделия, как ткани, стекло, часы, португальские вина, забирали там индийские товары, и затем суда брали курс на Малакку. Там часть товаров обменивалась на пряности, сандаловое дерево и прочие редкости из Сиама и Малакки. Далее в Макао, европейские и индийские товары меняли на китайский шелк, на который был огромный спрос в Японии. Шелк отправляли дальше в Японию (в то время прямая торговля между Китаем и Японией была закрыта и европейские купцы выступали в качестве посредников). Этот шелк вместе с другими товарами из Индии меняли в Японии на предметы из серебра, меди и лаковые изделия. Вывезенные в Макао японские товары частично обменивались на шелк, фарфор и жемчуг, и суда отправлялись обратно в Гоа, где дополнительно кое-что меняли на жемчуг отличного качества. На этих сложных операциях негоцианты зарабатывали по несколько сот процентов прибыли – если удавалось вернуться в Европу живыми, шансы на что, скажем прямо, были невелики. Помимо природных катаклизмов дальние путешествия были чреваты и другими опасностями. Морские просторы кишели пиратами, грабившими купеческие суда и без малейшего сожаления пускавшими их ко дну; за пиратами охотились военные корабли различных государств, соперничавших между собой за главенствующее положение на море. Надо сказать, что морскими уставами тех времен этим кораблям не возбранялось время от времени промышлять пиратством. Поэтому неудивительно, что в историю наряду с именами выдающихся ювелиров вошли и некоторые купцы, доставившие в Европу особо известные драгоценности.

Особого упоминания заслуживает французский торговец драгоценностями Жан-Батист Тавернье (1605–1689). Он составил личную коллекцию жемчужин, включавшую три уникальных зерна, описанную им самим (к сожалению, утраченную), а также сочинил книгу о своих странствиях и впечатлениях: «Шесть путешествий Жана-Батиста Тавернье, которые он совершил в Турцию, Персию и Индию», опубликованную в 1676 году. Купец первым из европейских путешественников увидел собственными глазами знаменитый Павлиний трон Великого Могола, украшенный большим числом рубинов и изумрудов весом более 100 карат, а также крупных жемчужин. Трон больше смахивал на низкую тахту, нежели на престол всемогущего властителя Востока. На балдахине расположился усыпанный камнями золотой павлин, символ солнца. На шее у него красовался огромный рубин, к которому была подвешена невиданной красоты жемчужина янтарного цвета. Наметанный глаз торговца определил ее вес в двести гран. Тавернье также первым увидел прославленный алмаз весом почти в 300 карат, который позднее стал известен под названием «Орлов». Кстати, скончался этот неутомимый путешественник в более чем почтенном возрасте от воспаления легких в Москве, направляясь через Россию и Кавказ в очередную поездку в Индию, уже в качестве главы Ост-Индской компании, созданной прусским курфюрстом Бранденбургским.

Отсюда вы можете представить себе, насколько долгим, опасным и запутанным был путь жемчужин к мастеру, специализировавшемуся исключительно на просверливании зерен. Надо сказать, работа эта требовала большого опыта, терпения и сноровки, ибо неизвестно, вокруг какого ядра жемчужница вырастила свое сокровище. Если сверло натыкалось на слишком твердую частицу, драгоценному зерну грозило повреждение. Для более полной информации нелишне упомянуть любопытную иллюстрацию чисто рутинной процедуры взвешивания, которой подвергались жемчужины перед их поступлением к ювелиру: скромное с виду полотно выдающегося нидерландского живописца Яна Вермера Дельфтского (1632–1675) «Фасовщица жемчуга», выставленное в Национальной галерее искусства в Вашингтоне. Это произведение искусства, однако, обладает огромной ценностью не только как образец непревзойденного мастерства художника, но и как историческое свидетельство из повседневной жизни рядовых тружеников самого передового государства Европы ХVII века, каковым тогда являлись Нидерланды.

Ян Вермер Дельфтский. «Фасовщица жемчуга»

Через какую же армию рук прошли многие из жемчужин, добытых до начала ХХ века, когда люди научились культивировать жемчуг! В небытие ушли сотни тысяч, может быть, миллионы безымянных и безликих ныряльщиков, торговцев, моряков, ювелиров, низальщиков зерен, швей. Результаты их трудов почти не сохранились – ведь старинные драгоценности стали объектом коллекционирования лишь с конца ХIХ века. В основном мы можем видеть их только на портретах особ, носивших эти украшения. Вот они шествуют по страницам истории: мужественные воины и угодливые придворные, аристократические красавицы и простые крестьянки, добродетельные девицы и бесстыжие блудницы, королевы и манекенщицы, оплывшие от жира купчихи и очаровательные детишки. Украшения из жемчуга, в отличие от драгоценных камней, не особенно разнообразны, но сколь зачастую удивительны судьбы людей, носивших их! Каким неожиданным образом переплетаются они вокруг ожерелья или серег, передаваемых из поколения в поколение! Приносил ли жемчуг счастье или несчастье своим хозяйкам? Помогал ли сохранить чистоту помыслов и дел или разжечь пламя всепоглощающей любви? Вот обо всем этом мне хотелось бы рассказать в моей книге.