Иван Глемба - Велес. Юные годы

Светозар умел ждать, равно как и действовать быстро и решительно в нужный момент, иначе он не был бы председателем совета волхвов-радетелей. Поспешить или поторопиться – значило вскрыть себя, а этого Светозар не мог допустить. Ставка была очень высока. Ошибки не должно было быть. Светозар с радостью бы отдал свою жизнь за жизнь ребенка, но он, когда ему пришла эта мысль, только лишь усмехнулся ей и произнес: «Нет, на этом меня уже не проведешь. Я буду жить. Кто же, если не я, присмотрит за воспитанием мальчика? Явно кто-то работает против меня, если я воспринимаю такие мысли. Кто бы это мог быть? Хотя, врагов хватает…».

Много еще о чем думал Светозар. К вечеру он пришел в поселение, а вскоре, как и было договорено, между Сиугом и Житенем разыгралась сцена, которая среди волхвов была недопустима. Пришлось Светозару восстанавливать мир. Он по очереди поговорил еще раз с Сиугом и с Житенем, после чего отпустил их. Светозар был вполне удовлетворен действом. Даже он не заподозрил подвоха, если бы не знал. Больше всего Светозара удовлетворило то, что никто из волхвов, в том числе и Добромир, не догадался о том, что сцена умело разыграна.

«Да, – подумал тогда Светозар. – Сиуг вполне достоин быть волхвом и без проверок. Только меня не поймут, если я его посвящу. С другой стороны – пройти тропой волхвов не так уже и сложно. Подождем. Время покажет, как поступать». Рассудив так, Светозар ближе к полуночи заснул. Утро встретило его уже давно стоящим на ногах. Он проводил Житеня и Сиуга с помощниками, которые отправились после стычки вниз по Славуте каждый по отдельности.

Добромир, сопровождающий его, как показалось Светозару, ничего не заподозрил. Только лишь посетовал на рознь и междоусобицу. Светозар ответил ему в духе, что всякое бывает, хотя сразу же отдал себе отчет, что, говоря так, уже соглашается на исход, который его не устраивает. Его больше волновало – не заподозрил ли в его словах Добромир наигранность. «Впрочем, – подумал Светозар, – пусть лучше Добромир думает, что я сдаю позиции. Это усыпит его бдительность».

Добромир же тогда был вполне удовлетворен тем, как начались поиски мальчика. Он в этот же день сообщил одному заинтересованному лицу о том, кто и куда собрался и выехал из волховского поселения. С некоторого времени друг Добромира – служитель Перуна Иржат, как и Киржма, знали все, что происходит в поселении на Выдубичах, были в курсе всех дел, которые осуществляли волхвы. Киржме, как и Добромиру, было выгодна смена Светозара. Расчетливый служитель Перуна хотел усилить свое влияние сразу на несколько волховских групп. В таком случае культ Перуна, как считал Киржма, получит еще большее распространение среди русичей, а он и его помощники укрепят и усилят влияние на князя, который, как видел Киржма, все больше тяготел к Византии и к христианству. Киржма был слишком искушен и опытен в интригах и в тайной войне, чтобы не ориентироваться на то, откуда дует ветер.

Добромир же на посту председателя союза волхвов-радетелей на Руси вполне устраивал его. Чем владели некоторые волхвы, сам Киржма, хоть и имел волховскую выучку, не обладал, но хотел максимально использовать их способности и влияние для решения своих вопросов: прежде всего усиления влияния культа Перуна и своего на русичей, преимущественно на богатых и имеющих реальную власть.

Киржма прекрасно понимал, что без поддержки лиц из ближайшего окружения князя и его самого культ Перуна, как верховного божества, не получит того распространения, на которое он рассчитывал, тем более, что волхвы во главе с Светозаром, по сути, Перуна не признавали. Их поведение, чем дальше, тем все больше задевало Киржму и его помощников. Он все понимал, но не мог уяснить одного: почему, владея силой и способностями, волхвы не использовали их так, как он бы, не задумываясь, применил. В этом плане он понимал ромеев, которые применяли все методы для того, чтобы установить любыми способами свое влияние на князя и его окружение.

Это было Киржме яснее ясного. Более того, с некоторого времени Киржма видел в ромеях, точнее, в некоторых их представителях, больше ситуативных союзников, чем врагов, тем более что они щедро платили. А золото, серебро и ткани, украшения и другие предметы роскоши Киржма любил, хотя и не признавался себе в этом. Его дом, больше похожий на терем, стоял на Подоле. Имел дом Киржма и в Верхнем городе на одной из киевских круч, но все-таки жрец слегка отстранялся от князя и его ближайших помощников, стремясь показать свою связь с народом. Тем более что на Подоле все время кипела жизнь. Здесь постоянно проходили торжища, а ремесленный люд с раннего утра до позднего вечера занимался привычным для себя делом. Народ толпился на Подоле всегда, поскольку здесь была едва ли не главная гавань, в которую то и дело прибывали корабли. Иногда за день их могло причалить к берегу до двух, а то и трех десятков. Верхний же город все-таки был больше уделом князя и окружения. Здесь на Киевице (Старокиевская гора, где стоит исторический музей) находилось основное капище, предмет гордости жрецов Перуна.

Киржма не раз и не два пытался договориться с радами (одно из названий волхвов) о том, чтобы совместно решать вопросы и помогать друг другу, но упрямцы не хотели действовать так, как нужно было ему. Волхвы не собирались объяснять жителям тот простой факт, что Перун есть основное божество, а остальные боги – только лишь его помощники. Вообще-то русы не были богобоязненны или излишне оперты на богов. Даждьбог, Стрибог, Хорс и другие были, скорее, старшими друзьями. К тому же выходило так, что каждый племенной союз сам определял для себя, кому и какие требы воздавать.

Перун терялся в таком разноликом скопище существ, которые требовали себе подношений. Это положение стало меняться в лучшую для жрецов Перуна сторону только лишь два столетия назад, когда один из князей – Мар, попытался жестко утвердить единоначалие Перуна. Это, правда, ему не удалось сделать, но все-таки с тех пор жрецы Перуна стали ближе к князьям, многие из них становились их советниками, отодвигая на второй план волхвов, которые, как считал Киржма, лишь для виду прикрывались Родом, а на самом деле не поклонялись и не служили даже ему.

Об этом и не раз Киржма говорил с волхвами, укоряя их в неверии и безбожии, но волхвы, точнее те из них, которые вели с Киржмой беседу, на его слова и провокации только лишь слабо усмехались. Говорил и не один раз Киржма и со Светозаром, хотя, чего скрывать, Киржма опасался радетеля, который, как чувствовал Киржма, видел его с ног до головы таким, каким он есть. Это и останавливало Киржму. Светозар его влиянию не поддавался. Он неизменно проводил в беседе свою линию и ничего не обещал.