Андрей Прохоренко - Пылыпко – казацкий сын

К чему я веду. В год 1573 один из смешанных отрядов, в которых были как татары, так и турки, а также выходцы из Молдавии, совершив удачный набег, возвращался с добычей, обходя Запорожье, в Крым. В то время Днепр-Славута и Великий Луг, который заканчивался у речки Конки, были границами казацких владений. За ним начиналась дикая степь, вотчина ногайцев и других татарских кочевий. Конечно, как таковой, границы не было, но казацкие вышки, кое-где стоявшие в здешних местах, да редкие казацкие разъезды достаточно красноречиво ее обозначали. К тому же невидимая граница пролегала в умах и сердцах здешнего населения, несмотря на то, что эта пограничная территория была пустынной. Если присмотреться внимательней, то с обеих сторон, в первую очередь со стороны Великого Луга, в степь всегда смотрели десятки глаз.

Казацкие разведчики не дремали ни утром, ни днем, ни вечером или ночью. Здесь, на пограничье, вырос и воспитался особый класс казаков-дозорных, которых впоследствии назовут пластунами. Казаков в наше время, этих отчаянных хлопцев, появлявшихся неизвестно откуда и также скрыто и быстро исчезавших, когда было сделано дело, называли харатами. Эти воины никогда не проявляли себя без серьезной причины, стараясь делать дело так, чтобы никто их не видел и не слышал. Их подвиги обрастали легендами, передавались из уст в уста по всей Украине. Одним из таких харатов был в описываемые мною годы Яков Пидбудько, только тогда казак-характерник носил кличку Ус, а звали его Забож.

Как для здешних земель, так имя странное, пахнущее древностью и какой-то особой силой. Забожу было тогда тридцать восемь лет. Руководил он отрядом отчаянных и на все способных казаков. Было их немного, всего около двух десятков воев, но зато все они в совершенстве знали воинское дело, владели всеми видами оружия и приемами рукопашного боя, были смелые, храбрые и удачливые. Ко всему прочему кровь просто так и без надобности никогда не проливали, на рожон не лезли, но всегда были готовы пустить в ход сабельку или пистоль.

Забож был казак рисковый и горячий. За ним ходила по Запорожью лихая слава. Говорили, что он мог бы быть не только куренным атаманом, но кошевым, но казак предпочитал руководить проверенными и надежными, такими же, как и он, побратимами, приписанными к сотне казацкой разведки. Ей в те времена руководил Славко Задерига. Забож был вроде бы и у него в подчинении, но по факту выступал сам себе командиром, поскольку принимал отчаянные, рисковые, но по большей части своевременные решения, советуясь с побратимами. Только ветер в степи и Славута-Днепр, раздольно кативший свои воды в Черное море, были тому свидетелями.

Доверял Славко Забожу. Были они оба и характерниками, и побратимами. Хару (силу) свою с детства развивали, хоть учителей среди казацких батек имели разных: Славка обучал Вернидуб, а Забожа – Боревой. Были похожи казаки тем, что оба простых решений не искали, рисковали, но обоснованно. Смелыми и отважными воинами были, да только с десятком воинов против сотни не пойдешь, если секрет какой-то не знать. А на эти секреты оба мастера были. Степь недалече от Великого Луга, что на юг, что на восток отлично знали. В Крым ходили, там знакомых имели. В общем, казацкая доля – ветер, степь да поле, были их уделом, а удача обоих пока что не покидала. Поскольку без удачи, без того, чтобы делать вовремя, пусть и с риском, нужное дело, нет казака, не говоря уже о характернике.

Так вот, ближе к концу лета, когда казацкие разведчики, как издавна повелось, несли дозор на окраине Великого Луга, наблюдая из укромных мест за степью, иногда на свежих конях углубляясь далеко в степь с риском для жизни, дошло до них известие о том, что по одному из шляхов вскоре пройдет отряд. Сколько воинов в отряде, точно было неизвестно. Казаки знали, что полон, который сопровождают татары и турки, особенный. В нем были преимущественно дети, которые должны были стать янычарами. Обычно казацкие разъезды и дозоры на такие отряды не нападали. Слишком мало было казаков для того, чтобы отбить пленных, но Забож, когда узнал, что с татарами и турками едут мальчики, решился на отчаянный поступок. Тогда Задерига на короткое время передал руководство сотней казацкой разведки ему, а сам, как это часто бывало, исчез, отправившись на очередное задание.

Вот тут-то и решился Забож на дело, да так, чтобы ни куренные атаманы, тем более кошевой не узнали. Не хотел он огласки, предпочитая сделать дело, а уже потом, по факту его совершения, и ответ держать. Что казацкая сотня? Треть казаков в дозорах постоянно, треть на заданиях, а треть отдыхает и готовится, если нужно, в любой момент помочь побратимам. И так из года в год, невзирая на жару, холод или дождь. Даже, когда на зимовку казаки уходили в Чигирин или в Черкассы, то казаки из сотни разведки преимущественно на Сечи или в казацких лагерях оставались. Их не пугали ни татары, ни турки. Отчаянные были мужчины. Уговаривать или агитировать за что-то их не надо было. Сами все делали и на судьбу не роптали, хотя многие за свою жизнь и дома-то не имели, а всю жизнь так в лагерях и на Сечи прожили. На том Сечь стояла и пока еще стоит, хоть и идет 1662 год…

Забож к делу решил привлечь казаков, которые отдыхали. Приехав в казацкий лагерь, он созвал круг и на нем объявил о намерении, предупредив, что действовать надо быстро и четко. При этом, естественно, Забож распорядился, чтобы за круг новость не вышла, иначе, не видать всем удачи. То, что дело рискованное и отчаянное намечается, было сразу понятно. А казакам только лишь этого и надо. Засиделись. Послушали, на ус намотали, распределились, организовались и, не раздумывая, в степь выступили. Без разведки ведь воевать, все равно, что в прятки играть, когда ходишь с повязкой на глазах, руки широко расставив, рассчитывая кого-то случайно поймать, да все не выходит.

Разошлись казаки кто куда, а Забож с десятком побратимов притаился в яру на самой окраине Великого Луга. С одной стороны, степь раздольная, а с другой – ветер деревья да камыш колышет. Казацкие места. Есть, где спрятаться на Лугу. В здешних местах два войска могут укрыться и никто их не найдет. Татары эти места стороной старались обходить, особенно, когда зелень буйная с весны и до осени здесь была хозяйкой. Можно было пропасть и больше в степь не выбраться.

Казаков же, которые отлично знали эти места, плавни Базавлукские и Томаковские, называли между собой сечевики байзами. Их даже среди сечевиков в те времена было всего несколько десятков. Был один такой казак, Паливенем звали, в отряде у Забожа. Было ему уже сорок шесть лет тогда, но выглядел Данила по прозвищу Паливень лет на десять моложе. Не женат был. Всю свою жизнь на Низу, можно сказать, и провел, не считая походов, да иных удалых дел.