Александр Ушаков - Великие тайны русского престола

Новорожденный Дмитрий был продолжателем как династий московских и тверских князей, так и молдавских господарей. Было решено подарить фамильные сокровища тверских князей Елене.

Вот тут-то и выяснилось, что драгоценности исчезли. Вслед за ними пропала и Софьина племянница, которая сумела уйти от посланной за ними погони.

Но дело было не только в золоте. После рождения Василия перед Софьей встал вопрос об участи ее сына и его братьев. Наследником престола оставался Иван Молодой, у которого был сын Дмитрий.

Софья прекрасно понимала, что после смерти Ивана III его сын быстро избавится от нее и ее детей. Вряд ли она соменвалась и в том, что после прихода к власти Молодого, ей придется коротать свой век в каком-нибудь позабытом богом монастыре вместе с ее византийскими интригами, идеей обожествления верховной власти, казнокрадством и иностранными аферистами.

В 1485 году умерла мать Ивана III, Софья стала «первой дамой» московского двора, и ее влияние на супруга усилилось. Но о смене наследника не могло быть и речи.

Зимой 14890 года в Москву вместе с братом приехало много всякого рода умельцев, начиная от художников и кончая пушечных дел мастерами.

По просьбе заботливой «мамы» приехавший вместе с ними лекарь Леон обратил внимание на то, что князь Иван Иванович Молодой страдает болезнью ног. И пообещал Ивану вылечить сына.

В заклад он поставил… свою голову. «Если я не сдержу своего слова, – заявил он великому князю, – можешь казнить меня!»

Тот так и сдела, и после того как Иван Молодой в результате лечения умер, лекарю отрубили голову. Оставалось только выяснить, от чего же на самом деле умер страдавший от подагры царевич.

От этой болезни не умирали даже в те дремучие времена. Тем более так стремительно и, что самое главное, вовремя.

Подозрение пало на Софью, чьи отношения с пасынком оставляли желать много лучшего. Положение усугублялось еще и тем, что сама Софья не пользовалась любовью москвичей. В летописях можно найти немало выпадов в ее адрес, и вполне понятно, что молва приписала ей и убийство Ивана Молодого.

Правда, князь Курбский обвинил в отравлении Ивана Молодого его отца. Но вряд ли такое было возможно, и маловероятно, что великий князь приказал отравить столь любимого им сына. Если он и был в чем-то виноват, так только в том, что поддался уговорам своей хитрой жены и разрешил Леону пользовать сына.

Что же касается несчастного лекаря, то, скорее всего, он стал жертвой заговорщиков, на которого списали гибель российского наследника.

В том, что Иван Молодой был отравлен, не сомневался никто, поскольку были налицо все симптомы отравления змеиным ядом. И на Москве сразу же заговорили о том, что Софья родилась и выросла в краях, где прекрасно знали змей и свойства их яда.

Вполне возможно и то, что царевна-отравительница пользовалась каким-то растительным ядом. И далеко не случайно вскоре после смерти Ивана Молодого были пойманы и утоплены в Москве-реке бабы-воржьи, носившие Софье смертоносное «зелье».

Что же касается самого великого князя, то он не мог не понимать, кому была выгодна смерть его сына. Однако никаких выводов относительно своей жены не сделал и продолжал относиться к ней так, словно ничего не произошло.

Итак, главное препятствие в лице наследника великокняжеского престола было устранено. Но не все оказалось так просто, ибо теперь на престол претендовал внук мужа и сын Ивана царевич Дмитрий.

Положение осложнялось еще и тем, что притязания Дмитрия подкреплялись еще и тем, что его отец был официально провозглашенным великим князем – соправителем Ивана III и наследником престола.

Иван III прекрасно понимал, что ему надо было решать этот сложный вопрос как можно скорее. В противном случае страна могла быть ввергнута в новую династическую смуту, и московская знать уже начала делиться на партии и готовиться к борьбе за власть.

Великий князь оказался перед мучительным выбором. Назначив наследником и своим соправителем Дмитрия-внука, он обрекал на гибель Софью и ее детей.

Торжество Василия означало бы неминуемую расправу с Дмитрием-внуком и Еленой Волошанкой сразу после кончины Ивана III.

Всегда решительный Иван долго не решался объявить свое решение-приговор. Бояре помнили кровавую смуту, затеянную удельными князьями при Василии II, и твердо поддерживали законную тверскую ветвь династии.

Они с тревогой наблюдали за взаимоотношениями между Дмитрием-внуком и его дядей Василием, сыном Софьи и делали все возможное, дабы укрепить великого князя в решении провзгласить наследником царевича Дмитрия. Таким путем они надеялись пресечь смуту в самом зародыше.

После долгих и мучительных раздумий Иван III осенью 1497 года назвал наследником Дмитрия и приказал подготовить для внука невиданный прежде обряд – торжественное «венчание на царство» по случаю его близкого совершеннолетия.

В связи с этим надо рассказать вот о чем. Как мы знаем, после падения Константинополя в 1453 году и образование мощного Московского государства создали почву для распространения в русском обществе идеи «Москва – новый Царьград».

Однако мысль о византийском наследии развивали не греки из окружения царевны Софьи, а духовные лица и книжники, близкие ко двору Елены Волошанки.

Митрополит Зосима, которого считали единомышленником жены отравленного византийской принцессой Ивана Молодого Елены, сформулировал новую идею в сочинении «Изложение пасхалии», поданном московскому собору в 1492 году.

В похвальном слове самодержцу Ивану III пастырь не упомянул о браке государя с византийской принцессой. В то же время он подчеркнул, что Москва стала новым Константинополем благодаря верности Руси Богу.

Сам Бог поставил Ивана III – «нового царя Константина новому граду Константину – Москве и всей Русской земли и иным многим землям государя».

Предание о «шапке Мономаха» доказывало, что русские великие князья породнились с византийской династией задолго до греческого брака Ивана III, и родство было скреплено передачей им царских регалий.

Отсюда следовало, что правом на трон обладал старший праправнук Мономаха, тогда как греческое родство удельного князя Василия не имело значения. Теорию греческого наследства выдвинули противники греческой царевны Софьи.

Понятно, что все это делалось и для того, чтобы доказать право не престол не только детей от племянницы византийского императора, но и царевича Дмитрия.

Коронацию готовили втайне от «грекини». Но один из доверенных дьяков выдал тайну Василию и его матери. В окружении Софьи возник заговор.

Его участники попытались опереться на великокняжеский двор, для чего «тайно к целованию приведоша» многих детей боярских из состава двора.