Алекс Бертран Громов - Подводный флот Гитлера

Немецкие подводные лодки строились тайно в Голландии, Испании (и это до прихода к власти Франко!), Турции и Финляндии. Параллельно с этим началась и подготовка подводников (так в Киле появилась противолодочная военная школа, занимавшаяся подбором «подводных» кадров), а также формирование организационной структуры подводного флота Германии. В мемуарах Дёница описывается разговор, который состоялся у него в июле 1919 г. (спустя всего лишь месяц после подписания Версальского договора!) с начальником отделения личного состава корветтен-капитаном Отто Шульцем, бывшим командующим германской подводной флотилией в Средиземном море.

– Вы собираетесь остаться с нами, Дёниц? – спросил Шульце.

– А вы думаете, что у нас снова будут подводные лодки?

– Конечно, я так думаю. Версальский запрет не продлится вечно. Через два года, я надеюсь, у нас снова будут подводные лодки.

И это не было простыми мечтами морского офицера – уже через два года после окончания войны проектные чертежи двух новых германских подводных лодок (U-142 и U-1170) были переданы в Японию, где в Кобе под пристальным наблюдением немецких конструкторов и началось их строительство. В мае 1924 г. капитан 3-го ранга В. Канарис был направлен с секретной миссией на Дальний Восток для организации строительства в Японии подводных лодок для Германии. Но поскольку до Японии было достаточно далеко, то стали искать вариант строительства подлодок поближе, в Европе.

Вездесущий Канарис с помощью созданной еще во время Первой мировой войны германской агентурной сети наладил тайное размещение заказов в Испании.

В июле 1922 г. начала свою деятельность очередная «темная лошадка» военного бизнеса – малоизвестная голландская судостроительная компания IvS (точнее – инженерное бюро по судостроению), которая помимо всего прочего стала осуществлять разработку проектов новых подлодок и надзор за строительством немецких лодок в разных странах мира. Естественно, среди ее официальных учредителей старшие офицеры германского флота и другие официальные лица страны не значились…

Среди немецких промышленников, участвовавших в строительстве субмарин, можно назвать Круппа, организовавшего в 1934 г. в Бремене филиал голландской фирмы при верфи «Дешимаг», на которой и трудились многие немецкие кораблестроители. Можно также отметить «Инженерное бюро по экономике и технике» (техотдел берлинской фирмы «Игевит»), который занимался разработкой проекта лодок типов II и VII, разработав проекты субмарин водоизмещением 250 и 750 тонн и подготовив комплект технологической документации, которая и позволила Гитлеру в кратчайший срок организовать их серийное производство.

Сами узлы для лодок с номерами от U-1 до U-24 производились за границей и в 1935 г. контрабандно, по фальшивым накладным, были ввезены в рейх. Оставались только сборка и испытания…

Но тайное почти всегда становится явным. В 1927 г. в результате расследования в рейхстаге «скандала Ломана» (после антикоммунистических выступлений В. Канариса, обвинявшего левых депутатов в развале флота), связанного с информацией о «неофициальном» строительстве на турецких верфях германских подлодок, был вынужден уйти в отставку глава военно-морского командования Германии, Ханс Адольф Ценкер, который оказался «крайним» в том, что тайное перевооружение флота, нарушающее Версальский договор, шло полным ходом. Помимо него в жертву были принесены министр обороны и несколько высших флотских чиновников, а главой флота стал адмирал Эрих Редер, под руководством которого была разработана новая секретная программа создания германского военно-морского флота, в том числе и строительства подводных лодок.

Канарис, будущий глава абвера, был связным между Морским руководством и Испанией, сотрудничество с которой предполагалось особенно в области строительства подводных лодок. Он настоял на создании особого департамента, ведающего подлодками, в Морском руководстве, в результате чего дела субмарин были выведены из-под инспектората по торпедам и минам в Киле и переведены в Берлин – прикрытием была необходимость в ведомстве, разрабатывающем меры против подлодок – и подчинены Арно Шпиндлеру.

Первой задачей Шпиндлера было определить, какие типы подлодок можно проектировать по мобилизационному плану А – войны против Франции и Польши. Он занялся этим, сравнивая технические характеристики различных типов иностранных подлодок, описанных в различных военных источниках, и опрашивая капитанов; имя Карла Дёница появилось в списке тех, кто подлежал опросу. Виделся ли Шпиндлер с Дёницем до того или нет, остается неясным, но консультация с ним была одной из первых – она произошла в январе 1926 г.

Подгоняемый Канарисом, которому были нужны точные спецификации для заказов в Испании, Шпиндлер рекомендовал для Балтики тип маленькой подлодки водоизмещением 270 тонн и два других типа по 500 тонн: один для установки мин, а другой – для торпедных атак в Северном море. Интересно, что, хотя военные действия против торговых судов всегда занимали первое место при длительных морских операциях, Шпиндлер основывал свои рекомендации для подлодок целиком на операциях против военных судов противника. 500-тонные лодки должны были действовать против кораблей, поддерживая блокаду на расстоянии выходов в Северное море, против французских эскадр, пытающихся войти в Балтику, и против французских эскадр и транспортов в Средиземноморье.

Группа проектировщиков из IvS в Роттердаме начала разработку новейших схем по выбранным типам. Вскоре, в июле 1926 г., военно-морские миссии были направлены в СССР: одна под руководством Шпиндлера, другая – Лёвенфельда, для изыскания возможностей заключить контракты по субмаринам под прикрытием торговых договоров, которые уже позволяли тайную разработку и производство танков, вооружения и самолетов для Германии.

Эта волна самоуверенной активности частично объяснялась оживлением экономики: Рурский кризис привел к созыву международной комиссии, которая рекомендовала выделить кредит в 800 миллионов золотых марок для поддержки рейхсбанка. Большая часть этих иностранных займов шла напрямую к Круппу, Тиссену, Сименсу и другим важнейшим производителям оружия, которые уже были втянуты в паутину приготовлений по перевооружению, а так как правительство одновременно резко повысило бюджет армии и флота, результатом стал подъем тайного перевооружения.

Между тем министр иностранных дел Густав Штреземан публично заверил мир в следовании политики «выполнения» репараций и других статей Версальского договора; за свои усилия он был вознагражден в январе 1927 г., когда Контрольная комиссия союзников, которая должна была следить за попытками нарушения ограничений по вооружению, была отозвана из Германии; окончательный отчет комиссии констатировал, что Германия никогда не разоружалась и не имела такого намерения и, наоборот, делала все, что в ее силах, чтобы обойти статьи договора.