Вацлав Смил - Энергия и цивилизация

Раннее сельское хозяйство часто принимало форму подсечно-огневого земледелия (Allan 1965; Spencer 1966; Clark and Haswell 1970; Watters 1971; Crigg 1974; Okigbo 1984; Bose 1991; Cairns 2015). При такой практике чередуют сравнительно короткие периоды (1–3 года) возделывания с по-настоящему долгими периодами «пара» (десятилетие или более). Несмотря на множество отличий (обусловленных экосистемами, климатом, базовыми злаками), имелось и большое сходство, очевидно, вызванное стремлением минимизировать энергетические затраты. Цикл начинался с ликвидации естественной растительности: часто было достаточно ее вырубить или сжечь, чтобы подготовить почву для засевания. Чтобы сократить дистанции для ходьбы, поля или сады размещали так близко к поселению, как только возможно, и предпочитали убирать вторичную поросль. Например, только один из 381 сада племени цембага (Новая Гвинея) был расчищен в девственном лесу (Rappaport 1968). Некоторые участки огораживали, чтобы защитить от животных, в этом случае рубка деревьев на изгородь требовала максимальных вложений энергии. Азот растений большей частью расходовался при сгорании, но минеральные вещества обогащали почву.

Мужчины выполняли тяжелую работу (при отсутствии хороших инструментов растительность просто сжигали; некоторые деревья срубали, чтобы сделать забор), а женщины в основном занимались прополкой и сбором урожая. В таких условиях злаки и клубни были главными продуктами благодаря их сравнительно высоким урожаям (Rappaport 1968). Во всех теплых регионах активно использовался подсев, особенно в интенсивно обрабатываемых садах; совмещение культур и дифференцированный сбор урожая. Подсечно-огневое земледелие играло важную роль на всех континентах, за исключением Австралии. В Южной Америке обнаруживаются отметки, оставленные этой практикой (большей частью между 500 годом до н. э. и 1000 годом н. э) в бассейне Амазонки, в форме terra preta, черной почвы глубиной до двух метров, содержащей куски обгорелого дерева и остатки злаков, человеческих отходов и костей (Glaser 2007; Junqueira, Shepard and Clement 2010). В Северной Америке такое земледелие практиковали на севере до Канады, где гуроны выращивали кукурузу и бобы в длинных (35–60 лет) циклах севооборота, что позволяло им кормить население в 10–20 человек с гектара (Heindenreich 1971).

В регионах с низкой плотностью населения, где земли было в достатке, эта практика лишь частично сопровождала эволюционный переход от охоты и собирательства к земледелию. Уменьшающееся количество земли, деградация окружающей среды и потребность во все более тщательной обработке почвы постепенно снижали важность подсечно-огневого земледелия. Полезная энергоотдача при этом варьировалась очень широко. Садоводческая культура цембага в нагорьях Новой Гвинеи давала примерно 16-кратную энергоотдачу (Rappaport 1968). Другие исследования на том же острове определяли энергоотдачу не выше чем 6-10 раз (Norgan et al. 1974), но выращивание кукурузы у майя (Гватемала) обеспечивало как минимум 30-кратный возврат энергии (Carter 1969). Большей частью значения колебались от 11–15 для маленьких злаков до 20–40 для клубней, бананов и кукурузы, и достигали максимума, близкого к 70, для некоторых корней и бобовых (примечание 2.9). Потребность в пище одного человека удовлетворяли чаще всего 2-10 га земли, которую требовалось периодически расчищать, с реально обрабатываемой площадью от 0,1 до 1 га на человека. Даже умеренно продуктивное подсечно-огневое земледелие поддерживало плотность населения на порядок выше, чем лучшая практика охоты и собирательства.

Где из-за недостатка осадков или их долгого сезонного отсутствия земледелие становилось малопродуктивным или невозможным, эффективной альтернативой было пастбищное животноводство (Irons and Dyson-Hudson 1972; Galaty and Salzman 1981; Evangelou 1984; Khazanov 2001; Salzman 2004). Управляемый выпас был энергетическим основанием множества обществ Старого Света, и хотя некоторые из них оставались бедными и изолированными, другие вошли в число самых ужасных завоевателей в нашей истории: хунну много столетий угрожали Китаю, а монгольское вторжение докатилось в 1241 году до Польши и Венгрии.

Примечание 2.9. Энергетические затраты и плотность населения при подсечно-огневом земледелии

Затраты полезной энергии использовались для расчета энергоотдачи подсечно-огневого земледелия. Я предполагаю, что средние трудозатраты требовали 700 кДж/ч. Объем пригодного в пищу урожая не корректировался с учетом потерь при хранении и посевных потребностей.

Источники:рассчитано по данным из Conklin (1957), Allan (1965), Rappaport (1968), Carter (1969), Clark and Haswell (1970), Heidreinch (1971), Thrupp and co-workers (1997) и Goomed, Girmand and Burt (2000).

Животноводство – это форма сохранения добычи, стратегия отложенного получения пищи, излишки которой выше для больших животных, особенно для крупного рогатого скота (Alvard and Kuznar 2001). Но благодаря более высокой скорости размножения, овец и коз можно назвать лучшими объектами для одомашнивания. Животные могут превращать траву в молоко, мясо и кровь при замечательно низких затратах человеческой энергии (рис. 2.5). Труд пастуха включает выпас, охрану стада от хищников, обеспечение животных водой, регулярное доение и время от времени – забой, а в некоторых случаях – создание временных убежищ. Плотность популяции общества, живущего таким образом, не выше, чем у охотников-собирателей (примечание 2.10).

Рисунок 2.5. Пастух масаи со своим скотом (Corbis)

Тысячелетиями кочевые пастухи преобладали в некоторых районах Европы и Среднего Востока и на обширных пространствах Африки и Азии. На всех этих территориях иногда имел место агропасторализм, полукочевая смесь земледелия и животноводства, особенно в Африке, где кроме этого практиковали также охоту и собирательство. Территории кочевников часто граничили с более продуктивными земледельческими поселениями, и кочевые племена обычно зависели от обмена с оседлыми обществами. Многие кочевники существовали в своих закрытых сообществах и мало воздействовали на остальной мир. Но некоторые группы оказали громадное влияние на всю историю Старого Света постоянными вторжениями и даже подчинением сельскохозяйственных обществ (Grousset 1938; Khazanov 2001). Кочевники-пастухи и агропасторалисты встречаются даже в наши дни – больше всего их в Центральной Азии и в Африке, в районе Сахеля и на востоке континента; но это уже маргинальный способ существования.

Примечание 2.10. Кочевое скотоводство

Исследования показали (Helland 1980), что в пастушьих обществах затраты труда низки, так как большое количество необходимого для выживания скота пасет один-единственный человек, например в Восточной Африке: до 100 верблюдов, 200 коров, 400 овец и коз. Другой ученый (Khazanov 1984) приводит схожие большие числа для азиатских скотоводов: два верховых пастуха для 2000 овец в Монголии, взрослый пастух и мальчик для 400–800 коров в Туркмении. Именно низкие трудовые затраты были одной из важнейших причин того, что многие скотоводы с такой неохотой отказывались от кочевого образа жизни, чтобы перейти к оседлому земледелию. В результате кочевые общества поколениями существовали в качестве соседей оседлых земледельцев и оставляли свое занятие только после опустошающей засухи или значительного сокращения доступных пастбищ.