Стефан Машкевич - Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей

4-го (17) марта решением Временного правительства были распущены Отделения по охранению общественной безопасности и порядка (знаменитая «охранка», созданная в 1866 году), а также жандармские управления, подчинявшиеся Департаменту полиции Министерства внутренних дел. В свое время эти органы, разумеется, немало пользовались услугами агентов (осведомителей). Списки агентов охранки в Петрограде были опубликованы уже в первой половине марта 155. Киев вскоре последовал примеру столицы: 29 марта (11 апреля) был опубликован первый список из шести человек, сотрудничество которых с жандармским управлением было безусловно установлено. Помимо их имен, агентурных кличек и краткой характеристики деятельности (где и с какого времени работал, о чём осведомлял), были названы и суммы вознаграждения. Самый низкооплачиваемый из шести агентов получал от 10 до 15 рублей в месяц, а самый солидный, Василий Смесов, по кличке «Петроградский» – 200 рублей в месяц, начиная с 1909 года. Смесов жил в хорошем районе Киева, на Михайловской, 24 156, работал помощником присяжного поверенного и юрисконсультом киевского областного военно-промышленного комитета; осведомлял «о партийных и общественных течениях, а также специально о работе военно-промышленного комитета» 157. Вопрос «о провокаторе Смесове» был вынесен на заседание Исполнительного комитета Совета объединенных общественных организаций 6 (19) апреля. Был поставлен вопрос о его аресте, «так как он знает многое по вопросу о снабжении армии (печати не подлежит)». Однако сам Смесов в это время находился в Курске у матери 158. Комиссия по разборке дел сотрудников киевского жандармского управления продолжала работу в последующие месяцы – и регулярно публиковала новые обнаруженные фамилии сотрудников этого управления 159.

Как уже говорилось, полицию заменила милиция. Начальником киевской милиции был капитан Калачевский, а 12 (25) марта на эту должность был избран поручик Лепарский 160(отмена чинопочитания не на словах, а на деле!). В начале мая Совет солдатских депутатов принял решение немедленно отослать на фронт тысячу бывших киевских полицаев, «которые почему-то до сих пор находятся в Киеве» 161.

Вообще же с отправкой солдат на фронт возникали проблемы. Как обычно происходит в подобных случаях, многие поняли наступившую свободу в весьма широком смысле – в частности, как свободу от воинской дисциплины. Дезертирство приобрело массовый характер (разумеется, не только в Киеве). По воспоминаниям Андрея Занкевича (литературный псевдоним – Андрей Дикий), 17 (30) апреля на Сырце состоялся большой митинг, причем автор утверждал, что на призывавших на митинг плакатах так и было написано: «Товарищи дезертиры! Все на митинг на Сырце!». На этом митинге, сообщает Дикий, была принята резолюция, предложенная штабс-капитаном Демьяном Путником-Гребенюком, «о немедленном сформировании украинской части в Киеве и немедленном “зачислении на все виды довольствия". <���…> Довольные своим «достижением», дезертиры принялись штурмовать Святошинские трамваи, на которых они, конечно, ездили бесплатно“ 162. В том, что все эти солдаты были дезертирами, есть основания усомниться. На объединенном заседании исполнительных комитетов днем ранее действительно шла речь о требовании собравшихся на этапном пункте 3000 солдат-украинцев сформировать из них украинский полк и под украинским флагом отправить их на фронт 163. В отчете об этом заседании в газете «Киевлянин», не отличавшейся симпатией к украинцам, слова «дезертиры» нет. Константин Оберучев, со своей стороны, утверждал, что 18 апреля (1 мая) группа дезертиров (он называет число 4000) во главе с Путником-Гребенюком явилась ко дворцу, где и заявила о требовании признать их «Первым Украинским имени гетмана Богдана Хмельницкого полком» 164. Однако украинско-канадский исследователь Василий Верига говорит о «3,574 вояків-українців, що були поранені й, повиходивши зі шпиталів, перебували на розподільному пункті в Києві, чекаючи висилки на фронт до різних частин». По версии Вериги, Оберучев несправедливо назвал этих воинов дезертирами, и это так возмутило Путника-Гребенюка, что тот выхватил свою золотую георгиевскую саблю и бросился на Оберучева. После этого Путника-Гребенюка, разумеется, арестовали – и выслали на фронт, где его следы затерялись 165. Доподлинно известно, что решение об организации полка имени Богдана Хмельницкого было принято на украинском военном съезде (о чем речь ниже).

В любом случае не вызывает сомнения, что проблема дезертиров в Киеве стояла остро. 15 (28) мая в городе провели большую облаву на дезертиров, в которой было задействовано около 5000 вооруженных человек. Основным организатором ее был поручик Лепарский. За одно только утро задержали более двух тысяч, которых отправили в Контрактовый дом и в юнкерское училище на Подоле, а также на распределительный пункт на Жилянской, 56. Весть об облавах разнеслась по городу, и к двум часам дня у этого пункта собралась толпа в 4000 человек. Они потребовали от начальника пункта выдать более тысячи увольнительных записок, которыми и воспользовалось соответствующее количество дезертиров – после чего толпа двинулась по Караваевской и Крещатику на Подол 166. Там произошло вооруженное столкновение с юнкерами, и лишь вовремя данный последними залп в воздух охладил толпу. («[Щ]е крок, і Київ став би ареною уличної оружної бійки», – вспоминал Грушевский 167.) К вечеру порядок в городе был восстановлен, а часть «активистов» задержана, отправлена на вокзал и выслана на фронт. Выяснилось, что важную роль в событиях сыграл депутат одного из советов большевик Кожура, который сагитировал толпу дезертиров на сборном пункте 168. 18 (31) мая вопрос о дезертирах обсуждался на заседании исполнительных комитетов. Была оглашена резолюция, осуждавшая дезертирство как угрозу революции. Большевики тут же заявили, что не согласны с такой резолюцией и желают огласить свою. Они предлагали «употреблять в отношении дезертиров лишь моральные меры воздействия, так как они являются лишь людьми, которым война окончательно опротивела и которые желают скорейшего заключения мира». Поручик Лепарский предложил оратору в следующий раз поехать вместе с ним и попробовать успокоить дезертиров путем морального воздействия. Таск «в сильном волнении» заявил, что такую резолюцию могли написать только дезертиры – в ответ на что большевики со словами «Если мы дезертиры, то вы все здесь контрреволюционеры» покинули заседание 169

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.