Джон Перри - Эра великих географических открытий. История европейских морских экспедиций к неизведанным континентам в XV—XVII веках

Европейские ученые начала XV в., однако, не имели надежных критериев для критики Птолемея точно так же, как их не было и для критики Марко Поло. Краткость Птолемея удовлетворяла их требования и их собственные литературные привычки, и многое из того, что он писал, было для них новым, волнующим и неопровержимым. Карты, основанные на его информации, несмотря на свои многочисленные ошибки, были во много раз лучше средневековых mappae-mundi и охватывали территории, обычно не входившие в портуланы. Использование им координат было главным достижением, которое – хотя оно и не было понятно морякам – не могли игнорировать ученые. Мы видели, что кардинал Пьер д’Альи написал свой главный труд Imago Mundi приблизительно в 1410 г., до того как он увидел латинский перевод Птолемея. В 1413 г., после повторного обретения «Географии», д’Альи написал вторую книгу – Compendium Cosmographiae, в которой он суммировал, хотя и в искаженной форме, взгляды Птолемея. В чем-то это был шаг назад, так как в Imago Mundi д’Альи описал внутреннюю часть Африки и не окруженный со всех сторон сушей Индийский океан; в Compendium он подчинился Птолемею. Последовало августейшее признание. Historia rerum ubique gestarum папы римского Пия II – этого ученого и образованного гуманиста – в значительной степени представляет собой дайджест Птолемея, хотя и не лишенный критики, так как папа придерживался той точки зрения, что можно проплыть вокруг Африки. У Колумба был печатный экземпляр этой книги, из которой он и почерпнул имевшиеся у него знания о «Географии» Птолемея. С момента ее первого появления латинский перевод «Географии» был принят среди ученых с огромным – хоть и не лишенным критики – уважением. Были сделаны сотни рукописных копий. Первое из многочисленных печатных изданий, которые обеспечили идеям Птолемея все более широкое распространение, появилось в Виченце в 1475 г., самое первое издание, которое включало карты, – в Болонье в 1477 г., а гораздо лучшее издание – в Риме в 1478 г.

Растущая неудовлетворенность устаревшими картами Птолемея сначала никак не уменьшила популярность его текста, так как усовершенствованные карты, включавшие результаты реальных плаваний, стали прилагаться к нему начиная с 1482 г. Великолепное Страсбургское издание 1513 г. содержит сорок семь карт, одиннадцать из которых – новые; это первый усовершенствованный атлас, который оставался самым лучшим на протяжении многих лет – фактически до 1579 г., когда Ортелий установил новые стандарты благодаря своей великой книге Theatrum Orbis Terrarum. Издания книги Птолемея – некоторые исключительной красоты и качества – продолжали появляться в Риме, Венеции и Базеле. Из серьезного практического применения они были вытеснены ввиду развития голландской школы географии и картографии только в конце XVI в. (но, разумеется, не лишились интереса историков). Так что на протяжении почти двухсот лет Птолемей был ведущим источником теоретических географических знаний. Его идеи в географии и астрономии были и стимулирующими, и пленяющими, а прогресс знаний в обеих областях требовал, чтобы его теориями сначала овладели, а затем их вытеснили. Главной задачей разведывательных исследований было поставить под сомнение веру в обязательное превосходство знаний древних. Не только в специфической области географии, но и почти во всех отраслях науки в изучаемый нами период наступал момент, когда Западная Европа, если можно так выразиться, наконец приблизилась к Древнему миру, а немногие храбрецы, понимавшие и питавшие уважение к тому, чему учили древние, тем не менее были готовы оспорить их выводы. Так что в процессе своих разведывательных исследований мореплаватели поспешно отплывали в неизведанный мир и, обнаружив, что он больше и разнообразнее, чем они ожидали, начинали сначала сомневаться в написанном Птолемеем, затем доказывать его неправоту во многих конкретных случаях и, наконец, рисовать на картах и глобусах новую, более убедительную картину. Аналогичным образом, но независимым путем Коперник и его последователи, изучавшие Птолемея и наблюдавшие за небом, замечали определенные небесные явления, которые труды Птолемея не могли объяснить должным образом. Они начали сначала робко и осторожно ставить под вопрос, а затем разрушать геоцентрическую систему мира Аристотеля— Птолемея и теоретически допускать существование вместо нее гелиоцентрической системы. В обоих случаях прогресс от почтительного принятия до сомнения, от сомнения к отказу и замене длился много лет. В конечном счете, во всех отраслях науки разведывательные исследования произвели переворот.

Но как же начались разведывательные исследования? Информация о мире за пределами Европы, доступная для европейцев в первой половине XV в., была, как мы уже видели, дезориентирующей в большей или меньшей степени. Она была либо чисто теоретической и схоластической, игнорирующей практический опыт, либо устаревшей или просто нереальной, состоящей из мифов и догадок. Специальные знания о средствах коммуникации с африканским или азиатским побережьями за пределами Средиземного моря – единственного используемого пути, находившегося во власти турок (на их условиях), – были даже еще более недостаточными. Политическая ситуация, на первый взгляд, едва ли могла быть менее благоприятной. Самая свежая полученная информация из новых открытых древних источников была интересной и ценной, но в целом очень обескураживающей – например, окруженный сушей Индийский океан у Птолемея. Какие другие факторы сработали, чтобы в эти неблагоприятные пятьдесят лет началось движение по исследованию всего мира?

Первые шаги к экспансии были поистине скромными: поспешный захват португальскими войсками крепости в Марокко, осторожное расширение рыболовства и чуть позже торговли вдоль атлантического побережья Северной Африки; простое расселение виноградарей и крестьян, выращивающих сахарный тростник, лесорубов и овцеводов на некоторых островах Восточной Атлантики. В этих предприятиях начала и середины XV в. не было ничего, чтобы предположить широкую мировую экспансию. Во второй половине XV в., однако, новые успехи в мореходстве и картографии, сделанные благодаря новой комбинации теоретических знаний и опыта навигации, впервые дали возможность исследователям измерять и фиксировать местоположение (по крайней мере, широту) точки на неизвестном побережье и даже – при благоприятных условиях – корабля в море. Новые методы проектирования кораблей, соединившие в себе европейские и восточные традиции, дали возможность морякам не только совершать долгие первопроходческие путешествия, но и повторять их и тем самым устанавливать регулярную связь с новыми открытыми землями. Развитие теории и практики артиллерийского дела и особенно морской артиллерии дало европейским исследователям огромное преимущество перед жителями даже самых цивилизованных стран, к которым они ходили по морю, и возможность иногда защищать себя по прибытии от численно превосходящих сил, а также побуждало их основывать фактории даже в местах, где им были явно не рады. Это важное техническое превосходство в кораблях и пушечном вооружении обеспечивало непрерывное продолжение разведывательных походов и стабильность их результатов. К концу изучаемого нами периода европейские исследователи не только сделали приблизительные наброски очертаний большинства мировых континентов, но и основали на каждом континенте, за исключением Австралии и Антарктиды, европейские представительства – фактории, поселения или поместья в зависимости от характера местности; они были небольшими, разрозненными и разнообразными, но постоянными. Делая это, они не только получали помощь от естествоиспытателей и стимулировали дальнейшее развитие естествознания, хоть и неуверенно и косвенно сначала, как мы уже видели. Они также привлекали внимание к новым, имеющим большие перспективы проблемам в общественных науках, экономике, антропологии и искусстве управления. В этих областях тоже осторожно, но повсеместно шли разведывательные исследования, широко, но неровно происходило приращение знаний с важными последствиями для Европы и мира в целом. Во всех отраслях науки по мере развития разведывательных исследований и изменения их характера на более уверенный, по мере того как картина мира для европейцев становилась все полнее и подробнее, идея о непрерывно расширяющихся знаниях становилась все более привычной, а связи между наукой и практической жизнью – более тесными. Особое отношение к знаниям, высокая готовность применять науку непосредственно на практике в конечном счете стали главными чертами, которые отличают западную цивилизацию – изначально цивилизацию Европы – от других великих цивилизованных обществ. Беспрецедентная власть, которую дали знания, в конце концов привели Европу от разведывательных исследовательских походов к завоеванию всего мира и таким образом создали вчерашний мир, большей частью которого управляли европейцы, и мир сегодняшний, почти целиком принявший европейские технологии и методы управления пусть даже лишь для того, чтобы избежать реальной власти европейцев.