Виталий Гладкий - Эсташ Черный Монах

Работа парусного мастера ценилась на нефе столь высоко, что его, как и плотника, капитан Робер де Брезе освободил от несения вахты.

А самым бесполезным существом из тех, кто когда-либо ступал на палубу «Кристофера», по мнению матросов, был брадобрей. Ведь бритье испокон века считалось на торговых судах занятием предосудительным.

Окладистая борода была такой же непременной принадлежностью морских волков, как слово «аминь» в молитве. Обязательной стрижкой волос занимались только на посудинах военного флота, где всех матросов равняли под одну гребенку. Злые языки ехидничали, что дисциплина немедленно расползется по всем швам, стоит лишь разрешить команде стричь волосы и бороды по индивидуальному фасону.

Брадобрей должен был нести вахту наравне с матросами. Однако орудовал он в основном бритвой и ножницами, потому что на таком большом и многолюдном корабле, как «Кристофер», он едва поспевал обслуживать всех. А Робер де Брезе, дворянин и бывший морской офицер, терпеть не мог неряшливые бороды и сальные патлы.

Поэтому пришлось матросам нефа смирить свою гордыню, забыть про предрассудки и терпеливо сносить упражнения брадобрея, благо платил де Брезе щедро и наказывал редко – только за серьезные провинности. Бестолкового мордобоя, как на некоторых других судах, он не допускал.

В экипаже нефа за большие познания в морском деле вскоре стали считать Эсташа своим, и юноша с моряками старался быть на равных. Оказывается, если не относиться к матросам как к глупым животным, можно заработать себе большой авторитет. За Робером де Брезе его команда готова была пойти в огонь и воду. Он был справедливым капитаном.

Но были на нефе и весьма странные личности. На «Трумеле» с ее небольшим по численности экипажем подбор матросов осуществлялся весьма тщательно, притом лично капитаном. А вот «Кристофер» явно испытывал нужду в профессиональных покорителях морей. Судя по разговорам среди матросов, Робер де Брезе создал специальную команду, которая прочесывала портовые закоулки в поисках людишек, более-менее пригодных для службы. Поэтому на нефе попадались матросы, абсолютно не приспособленные к морской жизни.

Неделями и месяцами капитан и мастера бились над ними, действуя то крестом, то пестом, пытаясь сделать из них моряков, но со временем убеждались в полной бессмысленности этой затеи. Просто взять и уволить их, как это сделали бы на берегу, было невозможно, поэтому волей-неволей приходилось подыскивать им какое-то место в экипаже.

Но поскольку сами они от исполнения каких бы то ни было обязанностей отказывались, то постепенно опускались до положения «прислуги за все». Матросы называли их неучтиво – «придурками», гоняли туда-сюда, и все это с руганью, тумаками и битьем линьками.

Из своего опыта Эсташ знал, что не очень жаловали и матросов, которые не задерживались подолгу на одном судне и в ближайшем порту старались самовольно «списаться» – дезертировать. Таких называли «летучие рыбки», или «скакуны». Отвращение к любой работе, охота к перемене мест, любовь к приключениям – вот движущие силы их кочевой жизни. Многие из них, уйдя из дома судовыми юнгами, возвращались на родину уже старыми морскими волками, не подав о себе за все годы отсутствия ни единой весточки.

Полной противоположностью «скакунам» были так называемые «маяки», или «морские псы», которые никогда не расставались с судном, на которое однажды нанялись. Постепенно они становились доверенными лицами капитанов, что остальной командой воспринималось, мягко говоря, довольно прохладно. Недолюбливали также и тех, кому неоднократно уже случалось побывать в самых страшных штормовых уголках мирового океана; уж очень надменно они держались…

Этот день начался как обычно – с уборки палубы и подпалубных помещений, где всегда творился бедлам. Вся эта хорошо знакомая Эсташу суета его не касалась, поэтому он отправился в гости к тиммерману, изрядно повидавшему на своем веку матросу, которого звали Матье Бургундец. Он как раз и был «морским псом».

Беседовать с ним было приятно, Бургундец много знал, и Эсташ с удовольствием выслушивал прописные истины из его уст, которые нередко звучали весьма значительно. «Известны три вида людей: живые, умершие и те, кто плавает по морям», – не раз повторял плотник. Этим он хотел сказать, что моряк всегда стоит одной ногой в могиле.

– А, мсье Эсташ! Входите, милости прошу! – расплылся в улыбке плотник.

– Я не с пустыми руками, – сказал Эсташ и достал из-под полы своего сюртука небольшой кувшинчик с добрым вином.

– Вы мой ангел-хранитель! – просиял Матье. – Я изнываю от жажды! Что может быть приятней для моряка, нежели возможность промочить сухую глотку? Сюда, мсье, сюда!

Он быстро очистил от стружки небольшой верстак, определил на освободившееся место кувшин, достал две деревянные чаши собственного изготовления с изумительно красивой резьбой и быстро наполнил их вином.

– Выпьем… эх, ладно – за удачное окончание плавания! – торжественно провозгласил плотник и одним махом вылил содержимое чаши в глотку. – Ах, какая прелесть! Я на седьмом небе! Вино из запасов провиантмейстера?

– Нет. Я прихватил с собой несколько кувшинчиков.

– Разумно, разумно… Сразу видно, что вы знаете нашу нелегкую жизнь.

Матье было известно, что Эсташ прошел обучение морскому делу.

– А почему в вашем голосе, мсье Матье, я услышал сомнение по поводу удачного окончания плавания? Или мне показалось? – спросил Эсташ, вдруг почувствовав какое-то беспокойство – словно перед штормом.

Но небо с утра было ясным, солнце светило вовсю, дул достаточно сильный попутный ветер, сдувая белую пену с гребней волн, идущих одна за другой бесконечным строем, и ничто не предвещало штормового ненастья.

– Неужто услышали? М-да… Что ж, придется рассказать. Мы сейчас идем в тех местах, где орудуют берберийские морские разбойники из Варварского берега [23] Варварский берег – европейское название средиземноморского побережья Северной Африки. К Варварскому берегу относили побережье стран Магриба: Алжира, Туниса и Марокко, иногда также Ливии и Египта. Там располагалось множество портов, где размещались берберийские пираты, наводившие ужас на христианских жителей северного Средиземноморья. . Они, как корабельные крысы, везде пролазят. Если наши пираты гоняются только за деньгами и товарами, то берберийцы частенько нападают даже на прибрежные города – чтобы захватить побольше рабов на продажу. Эти нападения называются у них «раззии». Это страшные люди. Их ничто не останавливает. Идут на самые безумные абордажи. А уж прибрежным деревенькам и вовсе беда. Люди бросают свои дома и уходят в леса и горы. Только так можно спастись от этих беспредельно жестоких извергов. Берберийские пираты редко кого отпускают даже за хороший выкуп. Вот так-то.