Виталий Гладкий - Скрижаль Тота. Хорт – сын викинга (сборник)

Пока прачка занималась своим делом, Хаго решил убраться подальше от миазмов, которые распространял общественный туалет. Он отошел в сторонку и прилег в высокой траве на холмике, поросшем кустарником.

Полянка, где расположился Хаго, была совершенно прелестной – сплошь устеленная цветочным ковром и мягкой травкой. Закинув руки за голову, мальчик мечтательно уставился на небо, где небольшие тучки устроили хоровод. В Аахене ему редко выпадала возможность остаться наедине с природой, и он наслаждался пением птиц, жужжанием пчел и ароматами разнотравья.

Спустя какое-то время сонная нега смежила его веки, и он задремал. Ему приснился цветной сон, в который Хаго окунулся как в водоворот. Но финал сновидения оказался тревожным. На него надвигалась черная туча, которую кромсали молнии, и приятное томление сменилось поначалу тревожным чувством надвигающейся беды, а затем мальчика и вовсе охватил беспричинный страх.

Из тучи появилось страшилище, которое злобно скалилось и протягивало к нему длинные мохнатые руки. Сделав над собой огромное усилие, Хаго вырвал себя из объятий сонного забытья и открыл глаза.

В мире ничего не изменилось. Но тревога, угнездившаяся в душе мальчика, только усилилась. И вскоре стало понятно, по какой причине.

За стеной кустарника шел тихий разговор. Но он прозвучал в голове мальчика как трубы Страшного суда. Совсем рядом с ним находились Бамбер и Вим! Они негромко обговаривали какую-то каверзу, очередное разбойное нападение.

Опасаясь лишний раз шевельнуться, Хаго немного успокоился и прислушался. Из-за того, что у подручных скупщика краденого пропали деньги, которые они получили на дорогу от херра Альдульфа, Бамбер и Вим оказались в весьма затруднительном положении и в связи с этим решили поправить свои финансовые дела. Спустя какое-то время бандиты договорились, как это сделать, и ушли. Их голоса удалились, а на лице юного воришки появилась коварная ухмылка.

Не мешкая, он вскочил на ноги и побежал к прачке, которая уже закончила постирушку и расстелила белье и вещи Себальда и Геррика на травке для просушки. Этот процесс обещался быть длительным, поэтому Хаго не стал дожидаться его окончания. Наказав женщине доставить вещи на постоялый двор после обеда и дав ей монетку, чтобы она наняла носильщика, он с примерной прытью помчался по тропинке, которая вела к воротам Кремоны…

Меняла Абрахам Ашер Леви любовно пересматривал монеты, которые кучкой высились перед ним на столе, обитом зеленым сукном. Такой стол, на котором обычно и происходили обменные операции, в Италии назывался «банко».

Собственно говоря, менялу-сефарда, променявшего знойную Испанию, в которой ему стало тесно из-за большой конкуренции между собратьями по ремеслу, на такую же жаркую Италию, где после длительных войн начала оживляться торговля, так и прозвали – «дель Банко». Мало кто знал его настоящее имя.

Дель Банко занимался тем, что у сарацин называлось «накада» – сортировал монеты, отбирая полновесные и добротные от плохих и легковесных. Он взвешивал монеты на миниатюрных рычажных весах и раскладывал их на кучки.

Деньги одного номинала, по идее, должны были иметь одинаковую покупательную способность, тем не менее монеты различались по весу. Какие-то неизвестные шлемазлы, которым все мало, пользуясь тем, что золотые и серебряные монеты выходили из-под чекана неправильной, некруглой формы, отщипывали от них по крохотному кусочку. С виду монета как монета, но вес-то у нее другой.

Поэтому Абрахам дель Банко отбирал монеты потяжелее, чтобы положить их в сундук, – свою личную казну, где хранился неприкосновенный запас на «черный день», – а остальные намеревался пустить в оборот.

В отличие от многих других менял, которые располагались прямо на центральной улице и площадях города, а также возле рынков и в порту, у дель Банко была небольшая конторка на глухой окраине Кремоны, напротив сквера. Тем не менее он вел дела с размахом.

Купцы и капитаны торговых судов хорошо знали дель Банко и шли к нему рыбьими косяками. Абрахам имел со своего ремесла очень даже неплохой гешефт. Многие менялы ему завидовали и никогда не упускали возможность подставить ножку. Но дель Банко трудно было провести на мякине, тем более что он придумал оригинальный способ избавить купцов, мореплавателей и вообще всех путешествующих от тяжких забот, связанных с сохранением денег.

Абрахам Ашер Леви дель Банко создал в основных портах Средиземного моря множество еврейских меняльных контор, которые принимали звонкую монету, а взамен выдавали невзрачный кусочек пергамента с начертанными на нем непонятными знаками и рельефным оттиском печати.

Зашив этот кусочек отменно вычиненной кожи в камзол, а то и нижнее белье, купец, пилигрим или какой-нибудь морской скиталец безбоязненно отправлялся в путь, полный непредсказуемости и большого риска, с полной уверенностью, что его сбережения останутся в целости и сохранности.

Прибыв к месту назначения, путешественник обращался в меняльную контору, адрес которой дал ему дель Банко, и там ему выдавали ту сумму, которую он оставил у хитроумного Абрахама. Естественно, предварительно отсчитав процент за услугу…

В кучке на зеленом сукне «банко» были не только солиды ромеев, но и золотые триенсы [52] Триенс – первоначально древнеримская бронзовая монета, равная 1⁄3 асса или 4 унциям. Затем древнеримская и византийская золотая монета, равная соответственно 1⁄3 ауреуса или солида (в Древнем Риме ее второе название – тремисс, в Византии она обычно называлась тремиссисом). Так же назывались средневековые золотые варварские реплики античных монет. , которые чеканила церковь святого Мартина во Франции, серебряные денарии английского короля Этельреда II, сарацинские дирхемы – крупные серебряные монеты с замысловатой вязью, которые были в особой чести у мореплавателей…

Обычно монастыри большую часть своих монетных доходов, а также золотые и серебряные слитки превращали в произведения искусства, спрятанные в хранилищах богоугодных заведений. Эти предметы переплавляли в монеты, когда возникала в них нужда; святые отцы (и не только) мало ценили работу золотых дел мастеров.

В отличие от них Абрахам Ашер Леви дель Банко понимал толк в красоте изделий, особенно тех, которые выходили из рук выдающихся ювелиров. Кроме того, он собирал и различные древности, в особенности греческие, – естественно, сработанные из драгоценных металлов.

Все это добро Абрахам держал в своей подземной сокровищнице, куда никто не имел доступа. С каждым годом старинные раритеты становились дороже, и меняла раз в полгода с большим удовольствием подсчитывал, насколько выросло его состояние.