Виталий Гладкий - Скрижаль Тота. Хорт – сын викинга (сборник)

Стекло вышло для него поистине золотым. Купец, который привез товар из Венеции, наверное, закатил пир на весь мир, сбагрив несколько ящиков дорогущих цветных стекляшек глупому хозяину гастхофа [19] Гастхоф – постоялый двор ( нем. ). . Он уже не надеялся его продать – народ в Аахене был прижимистый и жадноватый.

– Это мог сделать только один вор, – мрачно ответил папаша Гаро. – Гибкий, как уж, где угодно пролезет. Мало того, он в основном обворовывает путников на постоялых дворах… вот как вас, к примеру. Причем в дневное время, когда уставший с дороги постоялец засыпает мертвецким сном. Ведь в светлое время суток человек забывает о предосторожности.

– И кто этот негодяй?

– Один ушлый малый. Его прозвали Визель – ласка. Он может пролезть в любую щель, как этот хитрый зверек, мастер обчищать курятники. Мальчик сирота, совсем еще юн, ему чуть более двенадцати лет, но вор уже знатный. И главное – его никто до сих пор не смог поймать за руку.

– Поймаем… – сквозь зубы процедил Себальд. – Я ему сердце вырву, а кишки на вертел намотаю! Где мне его искать?

– О-о, мессир, легче найти ветер в поле, нежели Визеля! Он хоть и сирота, но одевается вполне прилично, благо денежки у него водятся. Визель часто шатается по рынкам, изображая из себя сына благопристойного бюргера. Но рукам воли не дает. Он лишь высматривает очередную жертву из тех господ, которые прибыли в город и находятся в поисках пристанища. Так что вам предъявить ему будет нечего. Он откажется от всего. К тому же Визель не трус и вынослив к боли. Он быстрее даст себя убить, нежели повинится в содеянном.

– Так что же мне делать?! – в отчаянии воскликнул Себальд.

– Простите, мессир, за нескромный вопрос… что именно у вас украдено? Деньги, драгоценности? Если это так, то можете с ними распрощаться. Они уже просыпались сквозь пальцы Визеля словно песок. Он ничего не копит, только тратит. Живет одним днем.

– Кошелек на месте! У меня пропал футляр с ценной рукописью.

«Ох, эти ученые господа! – с иронией подумал папаша Гаро. – Из-за клочка бумаги столько шума…»

– Как выглядит футляр? – спросил он, лишь бы нарушить затянувшееся молчание.

Себальд рассказал.

– Ну, это меняет дело… – Папаша Гаро посветлел лицом. – В Аахене есть только один человек, которого интересуют никому не нужные… простите, мессир! – старинные вещи. Тем более столь необычные и дорогие.

– И кто он?

– Вполне благопристойный и далеко не бедный господин. Но среди воров и разбойников он известен как скупщик краденого. На этом он сделал себе весьма приличное состояние. Его зовут херр Альдульф.

– Адрес! Где он живет?

Папаша Гаро назвал улицу и дом, но предупредил:

– Умоляю, не говорите скупщику, бога ради, кто вас надоумил к нему обратиться!

– Почему?

– Потому, что мне не хочется закончить свой век в какой-нибудь грязной канаве с ножом под сердцем. Херр Альдульф очень щепетилен во всем, что касается его занятия. Все те, кто пытались проникнуть в тайны его отношений с преступным миром, плохо кончили.

– Даю слово, что не назову ваше имя!

– И последнее… – Хозяин постоялого двора доверительно склонился к Себальду. – Мне кажется, вы наладили приятельские отношения с мессиром Герриком из Вайсенбурга…

– Да, это так. И что с того?

– У вас нет оруженосца, который защищал бы вам спину. Неплохо бы попросить мессира Геррика о дружеской услуге – чтобы он проводил вашу милость до дома херра Альдульфа.

– С какой стати? Я не боюсь лихих людишек. К тому же темное время суток еще не близко, а значит, и опасаться нечего.

– Как сказать, как сказать… – Тут папаша Гаро заколебался, но все-таки продолжил: – Херр Альдульф обычно находится под охраной отчаянных наемных головорезов, которым он хорошо платит. Им убить человека, что высморкаться. Они подпускают к хозяину только знакомых воров и грабителей. Поэтому мессир Геррик, знатный рыцарь, может оказаться для вас очень полезным боевым товарищем.

Геррик все еще пребывал под впечатлением вчерашнего застолья, после которого оруженосец едва дотащил его до кровати. Пиво Жирной Гузки оказалось чересчур крепким для его организма. Впрочем, и выпил он целый жбан. Геррик проспал большую часть дня и поднялся не в лучшем настроении.

Когда Себальд вошел в его комнату (она оказалась даже лучше той, где поселил его папаша Гаро), рыцарь из Вайсенбурга никак не мог осилить кубок вина, поднесенный ему оруженосцем. Он икал, и вино расплескивалось на постель.

– Святая Пятница! [20] Святая Пятница – великомученица Параскева-Пятница. Родилась в годы царствования императора Диоклетиана в городе Иконии в Малой Азии (южная Турция). Ее родители особо чтили пятницу, когда на Кресте пострадал Господь Иисус Христос. В честь этого дня они и дочь свою назвали Пятницей (по-гречески Параскева ). Параскеву-Пятницу казнил эпарх Аэтий, правитель Ликаонии, за то, что она не отказалась от христианской веры. В Средние века обычно клялись Святой Пятницей и вообще часто упоминали ее имя в разных обстоятельствах. – рычал Геррик, придерживая кубок второй рукой. – Я до сих пор не могу протрезветь от пойла, которым угощал нас этот мошенник хаусхерр! Его вином можно травить крыс!

– Есть предложение, мой добрый друг, немного проветриться, – сказал Себальд, посмеиваясь. – Ничто так не способствует быстрому отрезвлению, как свежий воздух и хорошая драчка.

– Даже так? Вы меня заинтриговали… – Геррик оживился.

Его руки вдруг перестали дрожать, и он одним махом опрокинул содержимое кубка в рот.

– Одеваться! – приказал Геррик оруженосцу, неожиданно легко и непринужденно встав на ноги.

Пока тот возился с завязками-застежками на одежде господина, Себальд коротко поведал рыцарю о своей проблеме.

– …И если вы окажете мне честь, сопроводив в логово старого негодяя, покровителя местных воров и грабителей, я буду вам весьма признателен.

– О чем речь! – с воодушевлением воскликнул Геррик. – По правде говоря, в Аахене мне делать особо нечего. Я привез послание для одной персоны от маркграфа… впрочем, это неважно. Передача письма много времени не займет. Но этим делом можно заняться и завтра. Не могу же я появиться в кёнигспфальце в таком виде? – Он посмотрелся в зеркало, которое поднес ему оруженосец, и скривился так, будто съел недозрелый плод яблони-дички. – О, Матерь Божья! Что за рожа?!

Спустя недолгое время Себальд и Геррик ехали по узким улочкам Аахена, направляясь в сторону окраины, где у ручья находился дом скупщика краденого. Когда Себальд назвал своему товарищу адрес херра Альдульфа, тот воскликнул:

– Именно в таком месте и должен жить этот старый мошенник!

– Это почему? – заинтересованно спросил Себальд.