Светлана Самченко - Русская Арктика: лед, кровь и пламя

Рассказ Фиала взбудоражил души русских моряков. В самом деле: план на первый взгляд выглядел вполне исполнимым. Вот только кони… Даже если использовать местную, сибирскую породу, выносливую к холоду, далеко по льду на них не уедешь. Седов засел за собственный план полярной экспедиции.

Завершить разработку проекта первого русского похода Георгий Яковлевич на этот раз не успел. Война с японцами свалилась как снег на голову, пришлось оставить дела на Ледовитом океане и по мобилизации отправиться на Сибирскую флотилию – служить ревизором на номерных миноносках, защищать от вторжения врага Амурский лиман. Сначала ему досталась миноноска № 17. Потом – № 48. Крохотные кораблики несли сторожевую вахту в устье Амура, но неприятель здесь так и не появился, и принять участие в боевых действиях Седову не довелось. После войны он на два года задержался на Дальнем Востоке – помощником лоцмейстера в Николаевске-на-Амуре, выслужил орден св. Станислава, напечатал в «Уссурийской жизни» две свои статьи – «Северный океанский путь» и «Значение Северного океанского пути для России», где прогнозировал дальнейшие исследования Северного морского пути. А в 1907 году опубликовал работу совершенно крамольного по тем временам содержания – «Право женщины на море». В статье утверждалось, промежду прочим, что недалек тот час, когда в мореходные классы будут принимать и дам:

«Под словами: Право женщин на море я хотел сохранить мысль: 1) поощрение женщин в морском специальном образовании наравне с мужчинами, 2) допущение свободного пребывания их на торговых кораблях и 3) признание за ними права на командование ими морскими торговыми судами. Этот разбираемый мною вопрос на первый взгляд покажется читателю, вероятно, весьма сложным, совершенно новым и даже, может быть, фантастическим, но не в этом дело. Чем глубже мы будем в него вдумываться и чем чаще им будем заниматься, тем он все больше и больше будет казаться нам проще и роднее, и мы к нему скоро привыкнем в общем порядке привычек ко всему новому и странному».

Флотская общественность приняла брошюру неоднозначно. Андрей Ипполитович Вилькицкий, тогдашний глава всей российской гидрографии, даже как-то поинтересовался:

– А что, Георгий Яковлевич, вы бы и в море пошли на корабле, капитаном на котором будет женщина?

– Назначат, так и пойду. А вот на корабле, на котором будете командовать вы с вашими устаревшими умонастроениями – пожалуй, что и отказался бы, – с улыбкой ответил Седов, – не люблю, видите ли, суеверия в капитанах…

Только в 1908 году Седов смог возвратиться в Петербург – в распоряжение Главного гидрографического управления. А из столицы поехал на Каспий – к давнему своему наставнику и командиру Федору Кирилловичу Дриженко, вновь став его помощником в очередном гидрографическом походе. За эту экспедицию, полностью обновившую лоции Каспийского моря, Седова наградили орденом св. Анны. Далее последовала экспедиция на Чукотку с исследовательской группой И. П. Толмачева, в ходе которой Седов руководил партией, исследовавшей устье реки Колымы и морских подходов к ней. Под руководством Седова составлены карты устья и маршрутная опись русла реки, что позволило в 1911 году на пароходе «Колыма» провести первый успешный коммерческий рейс из Владивостока на Колыму. После этого похода лейтенанта избрали действительным членом Русского географического общества.

К идее русского похода на Северный полюс Георгий Яковлевич вернулся в 1910 году, когда на пароходе «Великая княгиня Ольга Константиновна» возглавил гидрографическую экспедицию к Новой Земле. Целью похода было составление точных карт Крестовой губы для коммерческих пароходов. Но до поры все планы оставались на бумаге. Тем более что Седов снова попал в опалу – на сей раз у генерал-губернатора Архангельской области А. Ф. Шидловского. Сказались и неуживчивый характер моряка, и сословные предрассудки генерал-губернатора, отзывавшегося о Седове не иначе как «талантлив, шельма, но выскочка!» .

Промеж двух гидрографических походов Седов ухитрился жениться. Дело было так: во время недолгого пребывания в Санкт-Петербурге с отчетом о Колымском походе днем Георгий Яковлевич систематизировал результаты экспедиции в Адмиралтейской библиотеке, а вечером с друзьями предавался обычному офицерскому развлечению – посещал театр. Ходить на балет было модно в среде флотской молодежи, как и приударять за танцовщицами. Друзья Седова давно обзавелись подругами в театральной среде, тщательно скрывая свои связи от начальства. Но коль скоро уж сам великий князь погуливал с балериной…

Вера Валерьяновна Май-Маевская, благородная девица из семьи генерала, героя недавней русско-турецкой войны, тоже хаживала в Мариинский театр. Как-то раз там давали «Лебединое озеро». В главной партии была прославленная Анна Павлова. Стройные ножки бились в искусственной пене кружев, отточенные антраша и фуэте вызывали шквал аплодисментов. Стоя в партере перед просцениумом, балерину поощряли бурными овациями трое моряков. При серебряных погонах…

– Адмиралтейские! – почти машинально отметила Вера. – Шумно что-то они нынче себя ведут – не иначе после хорошей пирушки!

Более других старался высокий русоволосый лейтенант. Громко – во весь голос скандировал «браво», оглушительно смеялся, кидал на сцену цветы… Откуда было утонченной барышне Вере, воспитаннице женского Патриотического института для дочерей офицеров-героев, знать, что накануне Георгий Седов поспорил с друзьями, что на спектакле обратит на себя внимание самой примадонны великолепной Мариинки?

Примерно три недели спустя Вера с дядей, генералом Май-Маевским, были приглашены на званый обед к богатому золотопромышленнику Мордину. Генерал, оставшийся на войне калекой об одной ноге, не любил подобных мероприятий, но ради племянницы выезжал: девушке пора было подыскивать жениха. А у Мординых бывали молодые офицеры – друзья их племянника.

Вот и теперь хозяйка обещала представить Вере «замечательного молодого человека, морского капитана, объехавшего половину земного шара». Каково же было удивление Веры, когда этим замечательным человеком оказался тот самый, чересчур шумный поклонник балерины Павловой.

– Вот, знакомьтесь, Верочка, это Георгий Яковлевич Седов. Недавно вернулся с дальнего Севера, где без малого год плавал во льдах, – жеманно пропела хозяйка, усаживая Веру по правую руку от лейтенанта, державшегося на сей раз строго и скованно.

Вера протянула ручку для поцелуя:

– Что это вы побледнели, Георгий Яковлевич? Или вы смелы только с актерками в Мариинке?..

С этой невинной колкости суждено было начаться любви. Стремительной и неповторимой… Балерины были забыты навсегда. Трех месяцев не прошло, а Вера уже всерьез считала себя невестой…