Александр Чиненков - На пороге великой смуты

– Ты лжёшь, поганка, – прохрипел он взволнованно. – Мою жизнь разрушить ты могла бы и другим способом. Тебе ничего не стоило просто убить мою дочь, как ты убила моего несчастного брата, а не таскать её долгих пять лет за собою.

– Я удивлена вашей проницательностью, Александр Прокофьевич, – натянуто улыбнулась Жаклин, к которой вернулось самообладание. – Вначале именно так я и собиралась поступить.

– И что же тебя остановило? Может быть, Господь Бог?

– Может быть, и Он. Не знаю. Просто, глядя на твою дочь с бокалом яда в руках, я неожиданно подумала…

– Что взбрело в твою порочную башку, негодяйка?! – заревел граф, которого очередной раз покоробили наглые и полные цинизма слова Жаклин, говорившей об его обожаемой дочурке как о какой-то презренной вещице.

– Я решила использовать её! – расхохоталась злобная бестия. – Девчонка очень похожа внешне на вас, граф Артемьев, и на вашего бастрюка Архипа. Вот я и решила похитить её, чтобы найдя Архипа, представить ему Марианну как дочь мою и его!

– Ты поистине сама Сатана, а не женщина! – воскликнул поражённый услышанным граф. – И как только Бог допустил твоё появление на свет белый?

– Допустил, раз видишь меня перед собой, – перестав хохотать, змеёй прошипела Жаклин. – Жаль, Архип не попался на мою уловку. Не поверил, мерзавец, моим словам. Если бы он поверил, то и девочка была бы живой, и мы были бы уже очень далеко отсюда!

– Ты ещё набралась наглости обвинить Архипа в смерти его сестры?! – ужаснулся граф.

– Выходит, что так! – с вызовом ответила торжествующая Жаклин. – Как бы то ни было, девчонка мертва! А вы и не знаете, где могилка её, Александр Прокофьевич?!

– Ничего, рано торжествуешь, исчадие ада, – процедил сквозь зубы доведённый до отчаяния граф. – Через несколько минут я загоню тебя обратно в котёл с кипящей смолой, из которого ты по недосмотру Иисуса Христа каким-то непостижимым образом удачно выскользнула.

– Тогда стреляй, ваше сиятельство, – улыбнулась Жаклин. – Жаль только, что не успела сгноить в подвале твоего незаконнорожденного сыночка. Мне надо было послушать Анжели, и…

Она осеклась, поздно поняв, что успела сболтнуть лишнее.

– Что ты сказала, мразь? – вскочил с кресла граф. – Выходит, сын мой жив?

– Только благодаря моему слуге-интригану, выпустившему его из подвала, – поморщилась, как от зубной боли, Жаклин. – Я для него жизнью своей была готова пожертвовать, а он…

– Жив! Жив сынок мой! – возликовал граф, взволнованно шагая по комнате взад и вперёд, словно позабыв про существование Жаклин на грешной земле. – Выходит, не солгала Мариула, не дозволяя проливать по нему слёзы на кладбище! – Он резко остановился возле насупившейся Жаклин. – А теперь… Прямо сейчас ты мне расскажешь, как нашла его в Сакмарском городке и как его оттуда похитила!

– Ты не очень-то радуйся, граф Артемьев, – сказала она с едкой усмешкой. – Я не скажу тебе, как нашла Архипа и тем более как его похитила. А скажу тебе то, что бастрюк твой, прижитый во грехе тобою, милостивый государь, тоже не ангелочек с крылышками. Он, убегая от меня, похитил дочку хана Нурали, жившую в этом доме под моей опекой. Когда они успели снюхаться, одному сатане известно. Но теперь Архипушка твой беглый преступник!

– Не тебе судить, кто мой сын, Аннушка, – посмотрел на нее сверху вниз остановившийся рядом граф. – Я найду его. И княжну найду тоже. А теперь скажи-ка мне, грязная девка, как ты посмела держать на цепи моего сына? Взаперти… в сыром подвале… Ты же знала, кто он?

– Я больше не произнесу ни слова, – заартачилась она. – Я и так сказала вам слишком много.

– Ты мне ещё ничего не сказала такого, что могло бы полностью удовлетворить мое всё возрастающее любопытство, – ухмыльнулся граф. – Теперь мне хотелось бы поговорить о некоем месье Анжели, дорогуша!

Увидев его напрягшееся лицо, Жаклин запаниковала. Такого неудержимого страха ей не приходилось переживать никогда. Она сидела на полу не дыша. С трудом переведя дыхание, сказала почти шёпотом:

– Об этом господине я не знаю ничего!

– Именно такого ответа я и ожидал, – спокойно отреагировал на её лживый ответ граф. – А не ты ли мне рассказала, что именно этот мерзавец застрелил мою Машеньку? А быть может, это ты приказала ему совершить это неслыханное злодейство?

– Нет, он убил девочку по своему желанию, – угрюмо пробормотала Жаклин.

– А почему он это сделал? Чем могло помешать ему несчастное дитя?

– Ваша дочь была помехой для его замыслов.

– Каких замыслов?

– Я не знаю. Он никогда не посвящал меня в свои планы.

– Тогда какая такая «дружба» связывала вас?

– Никакой дружбы не было, – ответила Жаклин. – Он просто использовал меня как ширму для своих делишек.

– Каким же образом он это делал? – наседал граф.

– Не знаю. Он заставил меня обосноваться в Оренбурге и открыть шляпный салон.

– Ширма неплохая. Но для чего?

– В подвале салона он хранил деньги.

– Какие деньги?

– Медные.

– Гм-м-м… И много?

– Десятки бочонков.

– Они и сейчас в подвале?

– Не все. Там осталось всего только десять.

– А где остальные?

– Понятия не имею. Он их вывез куда-то.

– Так чем же помешала этому негодяю моя дочь?

– Я привезла её в Оренбург тайно, вопреки его воле, и скрывала долго от людей.

– Не вижу связи между деньгами, моей доченькой и причиной её убийства?

– Анжели боялся, что девочку могут увидеть. Он полагал, что на появление девочки бурно отреагирует местная общественность, – вздохнула Жаклин. – А это его не устраивало. А ещё его не устраивал ваш приезд в Оренбург, господин граф. Анжели испугался. Он понял причины вашего приезда, и это решило судьбу девочки!

– Теперь что, выходит, не ты, не Анжели, а именно я повинен в смерти своей дочери? – обомлел от такого кощунственного обвинения граф.

– Бог свидетель, я была против смерти девочки, но Анжели меня и слушать не захотел, – начала оправдываться Жаклин. – А теперь не мучайте меня, Александр Прокофьевич, а лучше убейте, если хотите.

Граф понял, что негодяйка рассказала ему почти всё, что знала. И он решил прекратить свой допрос «с пристрастием».

– Демьян, – позвал он слугу.

– Здесь я, Ляксандр Прокофьевич, – вбежал тот, с беспокойством глядя на своего разгневанного господина.

– Запри эту дрянь, – граф указал на съежившуюся Жаклин, – в её спальню и выставь рядом с дверью стражу. Всем, кто в этом доме, передай, чтобы глаз с неё не спускали и не разговаривали с ней!

– А кормить, поить? – спросил Демьян.

– Это можно. Но только не перекорми!

Огромный Демьян, без особых усилий, как куклу, поднял Жаклин с пола и, легко держа её на вытянутых руках понёс, как приказано, в спальню.