Максим Алексашин - Врата Кавказа

А ведь ногайские кибитки в междуречье рек Большая и Малая Ея собрались не случайно. В день тезоименитства императрицы Екатерины II Ногайская Орда должна была присягнуть на верность России. После того, как присяга была принята и русские солдаты вместе с ногайскими мурзами преломили за одними столами хлеб, утром следующего дня, надеясь на то, что наши воины потеряли бдительность, ногайцы совершили вероломное нападение на самое малочисленное и отдалённое подразделение полка, желая разбить силы русских по частям. Суворов, тем не менее, призвал не мстить ногайцам и отпустил их за Кубань, но после нападения на Ейское укрепление уже Григорий Потёмкин отдал приказ «привести в покорность силою этот народ». Суворов выполнил приказ с присущей ему изобретательностью. Русская армия в составе 16 полков пехоты, 16 эскадронов драгун, 16 Кубанских казачьих сотен при 16 орудиях скрытым ночным маршем двинулись к месту слияния рек Лабы и Кубани, причём тайная переброска русских войск была столь искусно произведена, что атака неизвестно откуда взявшейся армии ошеломила ногайцев. Разгром был полный. Орда потеряла от 3500 до 4000 человек только убитыми. Во время этой операции погибло 4 русских солдата, 7 было ранено и 15 пропало без вести. Более остальных постарались кубанские казаки, мстившие кочевникам за постоянные набеги.

Никто не мог предположить, что появление в Ногайских степях русского Бутырского полка резко изменит ситуацию на всём Кавказе. Новый 1783 год начался с подписания Манифеста императрицы Екатерины о вхождении Крыма, Тамани и Кубани в состав Российской империи.

Русская слава гремела по всей Кубани, перекатывалась за Терек, плескалась волнами тревожных слухов у подножия Кавказских хребтов. Эта вечная, монолитная, покрытая ледниками горная гряда теперь осталась единственной преградой, которая отделяла друг от друга два православных царства: Российскую империю и Картли-Кахетию.

Наблюдая за успехами русской армии на юге и мечтая вернуть былую славу Великой Грузии, картли-кахетинский царь Ираклий II вызвал к себе князя Герсевана Ревазовича Чавчавадзе, человека, которому он доверял более чем всем родственникам, вместе взятым. Герсеван Чавчавадзе был не простым грузинским феодалом. В его жилах текла кровь фанатичного патриота своей страны, готового отречься от славы и величия ради её процветания. Но именно громкое имя и титул позволяли вершить дела, на которые были способны не многие и из царского дома.

– Зима слишком холодная, – незаметно появившись в комнате, произнёс Чавчавадзе. – Ираклий, ты искал меня?

– Да, мой друг! – вышел из своего задумчивого состояния царь.

– Что тебя тревожит?

– Этот холод неспроста. Остывает наша земля! Уже не найти в ней тех богатырей, которые ходили с одним ножом на барсов, готовые противостоять целой армии врагов. Нет их, сильных духом, ясных разумом, чистых душой. Кем я правлю? Где вы, грузины храброго Вахтанга – моего отца? Неужели все полегли в битвах, а ваши жёны не смогли воспитать правильно ваших детей?

– Зачем ты так говоришь, Ираклий? Неужели я не являю тебе пример любви к нашей любимой Картли-Кахетии?

– Картли-Кахетии… – Задумчиво повторил Ираклий. – Ты, Герсеван, последний рыцарь не нашего обломка, громко названного царством, а той Великой Грузии. Именно поэтому ты и здесь. Больше мне не на кого положиться. Так или иначе, я вынужден в твои руки вложить судьбу страны и нашего народа. Русские разбили турок с той стороны Кубани. Османский паша собирает новую армию. Но не против русских. Его целью являемся мы. Когда идёт война где-то далеко, мы спокойны. Но когда дерутся у твоих дверей, не думай отсидеться – драка закончится в твоём доме. Удар по России для турок уже окончился серией поражений и потерей всего Северного Причерноморья. Поэтому туркам надо удержаться на берегах Чёрного моря любой ценой. Но пока под боком у них христианское государство, они будут чувствовать себя в опасности. Стало быть, турецкая армия очень скоро будет здесь – в Тифлисе. Мы не в силах сейчас противостоять ей. У нас нет для этого ни пушек, ни ружей, ни обученных вести современную войну людей. Одними полуголыми всадниками с шашками в руках турок не одолеть. Нам нужна защита. Собирайся, Герсеван! Ты отправляешься полномочным министром ко двору императрицы Екатерины в Россию. Пока я буду собирать Грузию воедино здесь, на Кавказе, ты должен быть моими ушами и глазами там, в Петербурге! Спокойствие наших земель во многом зависит от твоего ума. Я надеюсь на тебя, друг мой!

Шёл к концу 1782 год. Картли-кахетинский царь Ираклий II посредством князя Чавчавадзе обратился к императрице России Екатерине II с просьбой принять Грузию под покровительство России. Стремясь упрочить позиции России в Закавказье, Екатерина II предоставила Павлу Потёмкину широкие полномочия для заключения договора с царём Ираклием II. Уполномоченными с грузинской стороны были князья Иванэ Багратион-Мухранский и Герсеван Чавчавадзе.

История грузинско-российских связей имеет гораздо более глубокие корни, чем это может показаться вначале.

Первый зафиксированный летописцами контакт Руси и Грузии относится к 70-м годам XII века, когда фактически грузинским царём стал князь Юрий Андреевич, сын суздальского князя Андрея Боголюбского и внук великого Киевского князя Юрия Долгорукого, супруг царицы Тамары. Грузинский царь Георгий III, обеспокоенный тем, что у него не было сына-наследника, ещё при жизни сделал царицей свою дочь Тамару, наравне с которой правил и русский княжич.

Автор фундаментального труда «Присоединение Грузии к России», впервые вышедшего в 1901 году, З. Авалов писал: «В 1453 году [3] Год падения Константинополя и окончательной гибели Византии. загородили навсегда дорогу, ведущую из Грузии в единоверную Византию, а через неё – ко всей христианской Европе.

Грузия оказалась как бы замурованной в Передней Азии, отделённая от Запада стеной ислама, неизмеримо сильнейшего, часто беспощадного и фанатичного.

Именно в эту эпоху сложились две могущественные величины по соседству с Грузией – Персия и Турция, обе враждебные к последнему оплоту христианства в Азии и в то же время враждебные между собой».

По землям грузинских царств и княжеств прошли огнём и мечом арабы, монголы, турки, персы. Грузию изнуряли набегами горцы и отряды соседних ханств.

Единственным реальным союзником в христианском мире было Московское царство, а затем – Россия. «Сближение с последней, – пишет З. Авалов, – было догмой грузинской политики задолго до присоединения».

В XVI веке, когда казаки Ермака устремились за Урал, окончательно решая вопрос безопасности восточных границ Московского царства, неожиданное предложение поступило с южных рубежей преобразовывающегося территориально и внутренне государства. Следя за усилением северного соседа, кахетинский князь Леон в 1564 году обратился за покровительством к Ивану Грозному. Сделал он это, естественно, добровольно, не под давлением каких-то московских князей, а под давлением своих агрессивных соседей – персов и турок. Общей границы между Грузией и Московским царством тогда не существовало. Степи между Каспием и Чёрным морем контролировали кочевники и турки, с которыми шла перманентная война. Россия бы и рада была помочь, но, связанная проблемами освоения новых пространств и ведением постоянных войн с южными и западными соседями, была просто не в состоянии этого сделать. Но само стремление Грузии вступить в союзнические отношения с Россией и даже войти в её состав уже свидетельствовало о том, что грузины осознавали два важных фактора. Первый – на поверхность всплыли естественные симпатии к единоверному православному народу, и второй – геополитическое значение грузинской территории, которая в случае падения грузинского политического центра могла быстро исламизироваться.