Юзеф Игнаций Крашевский - Король холопов

Слушатели хранили упорное молчание.

Грох находил, что составление новых законов это самый страшный грех короля, а Неорже казалось, что изгнание из Вслички его коней – еще большее преступление.

– Если б я был при дворе, – прибавил Баричка, – я не потерпел бы этих любовниц, о которых все знают и на которых указывают пальцами.

– Но в Кракове их нет, – шепнул Грох, указывая рукой в различных направлениях. – Они сидят в королевских поместьях, в Опочне, в Чехове, в Кжечове…

– Везде их полно, – говорил Баричка, продолжая возмущаться, – найдутся и в нашем городе… Это еще не все! – воскликнул он: – Люди рассказывают о еврейках!

Грох и Неоржа, услышав это страшное известие, заломали руки от волнения.

– Этого не может быть, – вставил Грох.

Неоржа молчал… Разговор о короле прекратился, потому что по двору проскользнула какая-то фигура, и никто из них не желал быть подслушанным.

Один лишь мужественный Баричка готов был всегда и перед всеми повторить свои слова.

Хозяин дома поднялся со своего места и ожидал появления в комнате человека, только что прошедшего через двор.

Двери медленно раскрылись, и на пороге показался хороший знакомый Неоржи, один из семьи Яксов Меховских; это была одна из богатейших семей в прежние времена; некоторые из них и по сию пору сохранили свои богатства; другие обеднели, и к числу последних принадлежал вошедший в комнату Якса Микула.

У Неоржи была единственная дочь: говорили, что Микула намерен был к ней свататься, но… Якса принадлежал к двору короля, и на него косо глядели. Когда он вошел, наступило молчание.

По лицу вошедшего сразу можно было узнать о его знатном происхождении, хотя одет он был бедно. У него была красивая рыцарская внешность, но черты его лица были слишком нежными и мягкими для мужчины. В нем было что-то барское, несмотря на его скромную одежду.

Неоржа его холодно принял; он догадывался, что Якса, находившийся при дворе короля, принес ему какой-нибудь выговор или неодобрение. Он предпочитал не говорить с ним о происшедшем.

– Я пришел с вами попрощаться, – отозвался Якса, – потому что боялся, может быть вы уедете. Мне так казалось!

Хозяин пристально на него посмотрел.

– Конечно, мне здесь делать нечего, – произнес он, – но и торопиться мне не хочется, потому что я не желаю, чтобы кому-либо показалось, что я скрываюсь от разгневанного короля.

Якса в ответ молча на него взглянул.

– А что же король? – угрюмо спросил Неоржа.

– На охоте.

– Сердитый?

– Я его почти никогда не видел сердитым, – возразил Якса. – Он на секунду вспылит, но быстро сдерживает себя.

– А вероятно он на меня гневается! – воскликнул Неоржа.

Яксе не хотелось прямо высказать то, о чем он думает.

– Я этого не знаю, – проворчал он, – однако я полагаю, что если вы на некоторое время сойдете с его горизонта, то по вашем возвращении забудется обо всем происшедшем.

– Но я об этом не забуду, – пробормотал Неоржа.

Ксендз Баричка встал и, попрощавшись с дядей, ушел.

Грох и Якса остались.

Воспоминание о короле снова взволновало Неоржу; он расхаживал по комнате и ворчал. Хотя он и узнал, что Якса находится в свите короля, однако он дал волю своему языку в надежде на то, что гость, сватавшийся к его дочке, примет его сторону и будет с ним одного мнения.

– Нам не такой король нужен, – произнес Неоржа. – Это король для хлопов, но не для нас… Он знать не хочет дворян и их не милует, но и мы его поэтому тоже не жалуем.

Якса покраснел и живо воскликнул:

– Простите! Но мы, которые при нем находимся, мы его любим!

– Ну, так и на здоровье! – насмешливо сказал Неоржа, и лицо его залилось румянцем.

Якса не мог больше сдерживаться и, поднявшись со скамейки, прибавил:

– Да, мы, которые ему служим, должны его любить, потому что он добр, справедлив и нам добра желает, но он несчастный человек.

– Он! – заворчал Неоржа – он! Чем же он несчастен? Сокровищница, бывшая пустой при старике отце, при нем наполнилась, ему не представило затруднений отсчитать немцам двадцать тысяч гривен; драгоценных камней и серебра у него без счета… Чего же ему еще нужно?

– Милый мой пан, – начал Якса ласково, – я не знаю, дает ли это счастье… У него нет потомка.

– Почему же он не живет с женой?

Якса промолчал.

Неоржа выведенный из терпения этим маленьким отпором, уж больше не хотел глядеть на будущего зятя.

Обиженный гость, заметив это, слегка кивнул головой и удалился. Неоржа, окинув взглядом удалившегося, присел к столу рядом с Грохом, в единомыслии которого он был уверен.

– Как вы полагаете, судья, – тихо спросил он, – следует ли нам его переносить?

– Кого? – спросил гость немножко удивленный.

– Да, короля! – промолвил Неоржа. – Когда-то дворяне сами выбирали себе королей, и если они им приходились не по душе, то их свергали с престола.

– Но ведь это коронованный король! – робко прошептал Грох.

– Э, – возразил хозяин, размахивая рукой, – что нам в его короне! Я знаю, что здесь, в Кракове, мы ему ничего не сделаем, но нужно начать с другого конца. В Великопольше, в Познани найдутся такие, которые восстанут; потому что они совсем не довольны тем, что король не живет в Гнезне и что их столицу превратили в маленькое местечко. Там каждому наместнику мерещится, что он, подобно Поморью, отделится и освободится из-под власти короля. Там одни радовались бы бранденбургцам, другие силезцам. Там…

Говоря эти слова, он взглянул на своего собеседника и вдруг запнулся. Грох, хотя и жаловался на короля, но таких дерзких речей не мог похвалить. Он многозначительно сдвинул брови, и Неоржа спохватился, что сболтнул много лишнего. Стараясь исправить свою ошибку, он сконфуженно улыбался.

– Вот я болтаю, – произнес он, – вот, болтаю! Это потому что я не могу простить ему за лошадей! Они в Величке хорошо откормились бы!

Грох не дал себя ввести в обман этой переменой фронта.

– Напрасно вы о таких вещах говорите и вспоминаете об обиде, – проворчал он. – О чем велькополяне думают – это Господь их ведает, но подобно тому как Винч из Шамотуль, будучи недоволен старым королем Локтем, должен был раскаяться в этом и впоследствии был наказан дворянами, так может случиться и с теми, которые попробуют восстать против Казимира, если они на это осмелятся.

Неоржа стоял, задумавшись.

– Разве он такой же сильный, как его покойный отец, – начал он, успокоившись, – воевать-то он не особенно способен… Ему бы только строить и все переделывать… Он женщин любит, на охоту ездит, турниры устраивает…

– В том-то и дело, что вы его не знаете, – произнес Грох, качая головой. – Все это правда, но вся беда в том, что у него такая же железная воля, как и у отца, да ум у него более хитрый и изворотливость большая.