Александр Дюма - Королева Марго

– А я, – сказал Коконнас, – не знаю отчего, на редкость весел. Вот только костюм у меня подгулял, – заметил он, оглядывая свое дорожное платье. – Да это пустяки! Зато вид бравый. Да и приказ предписывает мне быстроту исполнения. А раз я выполняю его точно, значит, буду принят хорошо.

И оба молодых человека пошли дальше, настроенные по-разному, каждый соответственно тому чувству, о котором он говорил.

Лувр охранялся строго, и, видимо, количество постов удвоили. Сначала это обстоятельство смутило путешественников. Но Коконнас, уже заметивший, что имя герцога де Гиза действует на парижан магически, подошел к одному из часовых и, упомянув это всемогущее имя, спросил, не может ли оно дать ему свободный проход в Лувр.

Это-имя, казалось, произвело обычное действие, однако часовой спросил у Коконнаса, знает ли он пароль.

Пьемонтец вынужден был сказать, что не знает.

– Тогда ступайте прочь, дорогой дворянин, – ответил часовой.

В эту минуту какой-то человек, беседовавший с офицером охраны, но слышавший просьбу Коконнаса, прервал разговор и подошел к Коконнасу.

– Што фам укотно от херцог де Гиз? – спросил он.

– Мне угодно поговорить с ним, – с улыбкой ответил Коконнас.

– Невосможно! Херцог у короля.

– Но я получил письменное приглашение в Париж.

– А-а! У фас есть письменный приклашений?

– Да, и я приехал издалека.

– А-а! Фы приехали исталека?

– Я из Пьемонта.

– Карошо, карошо! Это тругой тело. А фаш имя?

– Граф Аннибал де Коконнас.

– Карошо, карошо! Тайте фаш письм.

«Честное слово, прелюбезный человек! – сказал себе Ла Моль. – Не посчастливится ли и мне найти такого же, чтобы пройти к королю Наваррскому?».

– Так тавайте фаш письм, – продолжал немецкий дворянин, протягивая руку к Коконнасу, стоявшему в нерешительности.

– Черт побери! Я не знаю, имею ли я право... – отвечал пьемонтец, недоверчивый по своей полуитальянской природе. – Я не имею чести знать вас.

– Я Пэм, я шелофек херцога де Гиз.

– Пэм, – пробормотал Коконнас. – Такого имени я не слышал.

– Это господин Бэм, мой командир, – вмешался часовой. – Вас сбило с толку его произношение. Отдайте ему письмо, я за него ручаюсь.

– Ах, господин Бэм! – воскликнул Коконнас. – Как же мне не знать вас! Ну конечно, я имею это удовольствие! Вот мое письмо. Простите, что я колебался, но без этого нельзя, если хочешь выполнить свой долг.

– Карошо, карошо, не нато извинять сепя.

Ла Моль подошел к немцу и обратился с просьбой:

– Сударь, раз уж вы так любезны, не возьметесь ли вы передать и мое письмо, вместе с письмом моего товарища?

– Как фаш имя?

– Граф Лерак де Ла Моль.

– Граф Лерак де Ла Моль?

– Да.

– Такой не спаю.

– Неудивительно, что я не имею чести быть вам знакомым, я не здешний и так же, как граф де Коконнас, приехал издалека только сегодня вечером.

– А откута фы приехал?

– Из Прованса.

– С один письм?

– Да, с письмом.

– К херцог де Гиз?

– Нет, к его величеству королю Наваррскому.

– Я не слушу у король Нафаррский, – холодно ответил Бэм, – я не могу перетафать фаш письм.

Бэм отошел от Ла Моля и, войдя в Луврские ворота, сделал знак Коконнасу следовать за собой.

Ла Моль остался в одиночестве.

В ту же минуту из соседних Луврских ворот выехал отряд всадников – около ста человек.

– Ага, вот и де Муи со своими гугенотами, – сказал часовой своему товарищу. – Они сияют: король обещал им казнить того, кто стрелял в адмирала, а так как этот парень убил и отца де Муи, то сын одним ударом отомстит за обоих.

– Простите, – обратился Ла Моль к солдату, – ведь вы, кажется, сказали, что этот офицер – господин де Муи?

– Совершенно верно.

– И что сопровождающие – это...

– Нечестивцы, сказал я.

– Благодарю, – ответил Ла Моль, как будто не слыхав презрительной клички, которую дал гугенотам часовой. – Мне только это и надо было знать.

Сказавши это, он подошел к командиру всадников.

– Сударь, – сказал Ла Моль, – я сейчас узнал, что вы – господин де Муи.

– Да, сударь, – учтиво ответил командир.

– Ваше имя, хорошо известное всем, исповедующим протестантскую религию, дает мне смелость обратиться к вам с просьбой оказать мне услугу.

– Какую, сударь? Но сначала – с кем имею честь говорить?

– С графом Лераком де Ла Моль. Молодые люди обменялись поклонами.

– Слушаю вас, сударь, – сказал де Муи.

– Сударь, я прибыл из Экса с письмом от господина Д'Ориака, губернатора Прованса. Письмо адресовано короли» Наваррскому и заключает в себе важные и спешные известия... Каким образом я мог бы передать письмо? Как мне пройти в Лувр?

– Пройти в Лувр – это проще простого, сударь, – отвечал де Муи, – но я боюсь, что король Наваррский сейчас очень занят и не сможет вас принять. Ну, не беда, пойдемте со мной, если хотите, и я доведу вас до его покоев, а дальше уж как хотите.

– Тысяча благодарностей!

– Идемте, сударь, – сказал де Муи.

Де Муи спешился, бросил поводья своему лакею, подошел к воротам, назвал себя часовому, провел Ла Моля в замок и, отворив дверь в покои короля Наваррского, сказал:

– Входите и узнайте сами, сударь.

Затем поклонился Ла Молю и удалился.

Оставшись в одиночестве, Ла Моль огляделся.

Передняя была пуста, одна из внутренних дверей отворена.

Ла Моль сделал несколько шагов и очутился в коридоре.

Он стучал и звал, но никто не откликался. Полнейшая тишина царила в этой части Лувра.

«А мне еще говорили про строгий этикет! – подумал он. – Да по этому дворцу можно разгуливать, как по городской площади!».

Он позвал еще раз, но с тем же успехом.

«Что ж, пойдем прямо, – подумал он, – в конце концов кого-нибудь да встречу».

Он пошел по коридору; везде было темно.

Вдруг в противоположном конце коридора отворилась дверь, на пороге появились два пажа с канделябрами и осветили стройную фигуру женщины, величавой и поразительно красивой.

Свет упал прямо на Ла Моля – тот замер на месте.

Женщина, увидав Ла Моля, тоже остановилась.

– Что вам угодно, сударь? – спросила она, и голос ее прозвучал в ушах молодого человека дивной музыкой.

– Сударыня, прошу извинить меня, – сказал Ла Моль, потупив взор. – Господин де Муи был так любезен, что привел меня сюда, а я ищу короля Наваррского.

– Его величества здесь нет, сударь; по-моему, он у шурина. Но раз его нет, ведь вы могли бы передать королеве...

– Конечно, мог бы, сударыня, если бы кто-нибудь соблаговолил представить меня ей.

– Вы перед ней, сударь.

– Как?! – воскликнул Ла Моль.

– Я королева Наваррская, – сказала Маргарита. Ла Моль так сильно вздрогнул от растерянности и от испуга, что королева улыбнулась:

– Сударь, говорите скорее, – сказала она, – меня ждут у королевы-матери.