Михаил Клевачев - Королева

И грянул гром, из Рима в Сите пришло письмо от Папы римского. Он отлучил Алеанору и Людовика от церкви. Когда письмо зачитали, Людовик потерял сознание и едва не свалился с трона, если бы Алеанора вовремя не поддержала его. Бесчувственного Короля по приказу Алеаноры отнесли в опочивальню и бережно положили на кровать. Вскоре он пришёл в себя, но продолжал неподвижно лежать, не реагируя на людей, которые были рядом и обращались к нему. Людовик так лежал, глядя в потолок до вечера, а когда стемнело, встал и поплёлся к выходу, вышел из дворца и направился в собор. Там он упал на пол у распятия и зарыдал, а потом принялся молиться. Король плакал и молился одновременно.

Четыре дня Алеанора управляла государством, решала текущие политические и хозяйственные дела. Её ум напряжённо работал, ища выход из сложившегося положения и не находил его. На пятый день, когда Алеанора вместе с Изабеллой разбирала письма, в дверь постучали.

– Войдите! – крикнула Королева.

В комнату вошёл паж и низко поклонился.

– Ваше Величество, Ваш казначей Риккардо де Винченцо, кастелян Пьер де Обюжон, мессир Карл де Клер, а также Ваши придворные дамы Торкери де Люзи, Рогеза де Буазье и Флорина Тулузская просят их принять. Капитан Вашей личной стражи Роланд де Муазье сопровождает их!

– Пусть войдут!

Двери распахнулись и люди вошли в комнату. Даму сделали низкий реверанс, а кавалеры низко поклонились. Вслед за ними в комнату без приглашения вошли Агнесса, Жан де Лур и слуга мальчик Бертран.

– Ваше Величество, – начал синьор Риккардо – я прошу Вас освободить меня от обязанностей Вашего казначея и позволить мне вместе с семьёй уехать в Аквитанию?

Королева пристально посмотрела на Риккардо.

– Ваше Величество, простите меня, но я боюсь за свою семью. Я не хочу, чтобы её сожгли на костре вместе со мной.

– Так! Остальные тоже, наверное, просят позволения уехать? – воскликнула Алеанора.

– Да, Ваше Величество!

– Убирайтесь!!! – крикнула Королева, закипая от ярости – Пошли все вон!!!

– Ваше Величество, мы Вас любим и ценим… – начала было Флорина.

– Убирайтесь вон! – перебила её Алеанора.

Все поспешно выскочили из комнаты, кроме Агнессы, Изабеллы. Жана, Роланда и мальчишки Бертрана.

– А вы что стоите? Вы тоже убирайтесь!

– Я никуда не уйду, я буду с Вами до конца, – сказала Агнесса – даже если мне с Вами придётся взойти на костёр!

– И я! – сказала Изабелла.

– И я! – воскликнул Жан де Лур.

– И я! –крикнул Роланд де Муазьен.

– Я буду драться за мою Королеву! – гордо произнёс мальчик Бертран и в его руке блеснул кинжал.

Алеанора обняла Бертрана и погладила его по волосам.

– Господин Роланд, как настроены аквитанцы из моей личной стражи?

– Они преданы Вам! Уверен, что никто не уйдёт!

– Ну что же, крысы сбежали с корабля, оно и к лучшему. Идёмте, надо прибрать и закрыть документы, которые они оставили.

Королева решительно ринулась по коридору, спустилась вниз по лестнице и вышла из дворца. На выходе застыли на часах два стражника из её личной охраны. Она на секунду задержалась, всматриваясь в их лица.

Алеанора направилась через двор к массивному деревянному трёхэтажному зданию. В нём размещалось казначейство и несколько других служб.

Королева поднялась на третий этаж вошла в просторную комнату и застыла от удивления. За столом сидел монах Андриано и что-то писал. За соседними столами сидел аббат Сюжер и несколько других монахов, также работая с бумагами. Шуршал пергамент, скрипели перья, монахи в полголоса переговаривались. Увидев Королеву, все встали и низко поклонились.

– Приветствую Вас Ваше Величество, – сказал Андриано – до нас дошла неприятная весть, что Ваши доверенные люди собрались Вас покинуть. Поэтому мы решили взять пока на себя бремя их работы, пока Вы Ваше Величество не назначите на эти должности других людей по Вашему усмотрению.

– Большое Вам спасибо святые отцы, что Вы пришли мне на помощь, я как раз собиралась сама послать за Вами и попросить Вас помочь.

– Очень приятно, что Вы нам доверяете. Мы сегодня разберёмся с бумагами, а завтра утром я представлю Вам полный отчёт.

– Очень хорошо – и Алеанора вышла из комнаты.

Шли дни, недели и месяцы, Людовик во дворце так и не появлялся. Всё время он находился в соборе и целыми днями молился. Там же он и жил. В небольшой келье он спал, ел, беседовал с монахами и опять молился. А Алеанора в это время управляла страной.

Каждое утро аббат Сюжер и монах Андриано приходили к ней с докладом и приносили бумаги на подпись. Королева слушала отчёты, вникая в каждую мелочь, давала указания. Сюжер и Андриано держались с ней подчёркнуто вежливо. На душе у Алеаноры было не спокойно, в любой день Папа римский Иннокентий II, мог издать интердикт, освободить всех подданных от присяге Королеве и запретить в Королевстве Франции все церковные обряды. А это озночало бы конец. В церквях перестанут отпевать покойников, перестанут крестить младенцев, перестанут венчать молодожёнов, исповедовать и причащать, и тогда подданные просто убьют Алеанору и Людовика. Королева жила как на вулкане, каждый день мог стать для неё последним, но время шло и ничего не происходило. Ожидание затянулось, оно было просто невыносимо. Так прошёл год, и однажды утром Алеанора приняла решение.

– Изабель, Агнесса, сходите на городской рынок и купите чёрную ткань, но сделайте это аккуратно, не привлекая к себе внимания, а то сплетни как лесной пожар поползут по городу!

– Будет сделано миледи.

Через четыре дня Алеанора покинула Париж и нарпавилась в Бургундию, в местечко Клерво. Она ехала во вместительном дормезе, одетая в чёрное платье. На колове у Королевы был высокий Эннэн*, также чёрного цвета, с которого спадала чёрная вуаль. На лице никакой косметики и никаких украшений.

*Эннэн – женский головной убор.

Через пять дней Королева добралась до Клерво, где находился монастырь, который основал Бернар Клервосский, настоятелем которого и являлся. Дормез Алеаноры въехал на постоялый двор, слуги распрягли лошадей, распаковали вещи, а сама Алеанора тем временем поднялась на второй этаж в одну из гостевых комнат.

Рано утром Королева одна отправилась в церковь где служил Бернар Клервосский. Всю службу она истово молилась и клала поклоны.

Бернар Клервосский был уже в возрасте, высокий худощавый старик с длинными волосами и бородой, которую никогда не стриг. Ногти он тоже не стриг. Целый год, несмотря на погоду, он ходил босиком в одном рубище, даже зимой, в холода. Годами он не мылся и рубище своё он не снимал тоже годами – отчего источал резкий непереносимый запах.

Когда служба закончилась Алеанора подошла к Бернару и смиренным голосом попросила отпустить ей грехи и благословить её.