Михаил Клевачев - Королева

Утро 25 июля 1137 года, Сбор святого Андрея, город Бордо.

Громко и торжественно звучал орган, Алеанора в свадебном платье стояла перед алтарём. Рядом с ней, бледный как мел, стоял её жених Людовик. Алеанора и сама была не менее бледной. Как сквозь вату услышала она голос епископа.

– …Согласна ли ты Алеанора взять себе в законные супруги Людовика и быть ему верной женой, до тех пор, пока смерть не разлучит вас?!

– Да – еле выдавила она.

– Согласен ли ты Людовик взять себе в жёны Алеанору и быть ей верным мужем до тех пор, пока смерть не разлучит вас?!

– Да – произнёс он глухо.

– Объявляю Вас мужем и женой!

Золотое кольцо скользнуло на палец, снова заиграла органная музыка и Алеанора вместе с Людовиком двинулись к выходу. Собор был полон гостей, от пёстрых одежд рябило в глазах. Алеанора и Людовик вышли из собора и в глаза ударил яркий солнечный свет. Огромная толпа заволновалась, пришла в движение. Раздались приветственные крики, под ноги новобрачных полетели цветы. Они спустились по ступенькам и сели в роскошный дормез, запряжённый шестёркой красивых белых коней. Верх у дормеза был убран, короб был подвешен на ремнях к шасси, чтобы пассажиров не трясло на ухабах. Дормез тронулся, а за ним тронулась и вся свадебная процессия.

Улицы Бордо были запружены народом. Люди были ярко одеты, в честь свадьбы любимой Герцогини жители одевали самое лучшее, ведь ни каждый день их Государыня выходит замуж. Вообще народ любил свою правительницу. За то что она была юной и ещё не испортилась, не погрязла в интригах, в подлостях, в гадстве. Частенько она вместе с подругами, переодевшись в пажей ходила по городу, её часто узнавали, но делали вид что не догадываются кто перед ними. Она заходила в лавки и таверны, слушала разговоры, делала покупки, после чего не редко наказывали судью за взятки или старшину цеха медников за воровство. Что же касается крупных преобразований, то тут у неё пока получалось не очень. Её реформы буксовали, бароны продолжали безобразничать, а городские рынки захватывали ламбардцы и генуэзцы, но она старалась, она очень хотела быть доброй и справедливой правительницей для всех своих подданных и простым людям это нравилось.

Свадебный поезд двигался по улицам. Отовсюду неслись поздравления и приветствия, в молодожёнов кидали цветы. Люди искренне радовались за свою Герцогиню.

– Народ мой – прошептала Алеанора и на её глазах навернулись слёзы. Она встала и швырнула в толпу пригоршню мелких монет, потом ещё и ещё.

Людовик сидел с хмурым лицом и смотрел на толпу с презрением. Алеанора обратилась к нему на ломанном французском.

– Муж мой – сказала она нежным голосом – Мой народ радуется Вам, Вы теперь его правитель и господин. Давайте вместе поприветствуем его!

– Да, конечно – ответил Людовик, встал и бросил в толпу несколько горстей с деньгами.

Свадебный поезд выехал за городские ворота. Поле за городской стеной было заполнено горожанами, здесь уже во всю шли народные гуляния. Поезд проследовал в загородный замок где уже всё было готово для пира.

Алеанора сидела за столом, установленным на возвышении, слева от неё сидел её муж Людовик. Огромный зал перед ними был полон гостей. Стоял весёлый гомон, гости были уже навеселе. На столах среди блюд горели свечи и плошки со вставленными в них льняными фитилями. Свечей и плошек было много, но всё равно в зале был полумрак, под потолком на балконе расположились музыканты. Перед столом Герцогини двое бродячих артистов ловко жонглировали факелами, третий играл на свиреле весёлую мелодию.

На улице давно стемнело, и свадебный пир был в полном разгаре. За спиной Людовика в паре шагов застыли двое монахов. Алеанора уже знала, что один из них полный, это аббат Сюжер, другой высокий с заострёнными чертами лица, с тонкими губами и пронзительным колючим взглядом отец Андриано. Советники и воспитатели принца, оба имели на Людовика большое влияние. Оба монах Герцогине не понравились с первого взгляда, особенно падре Андриано.

Алеанора внимательно посмотрела на принца: «А он ничего. Тонкие и благородные черты лица, он красив. Всего лишь три дня назад я впервые увидела его и беседовала с ним чуть-чуть, а теперь он мой муж. Полюблю ли я его, и полюбит ли он меня».

– Муж мой – сказала она мягким голосом – Не хотите ли попробовать вот этот паштет, или вот эти трюфеля, давайте я положу их Вам сама?

Принц ответил. Но Алеанора ничего не поняла, языком франков она владела очень плохо; и тут же над её ухом зазвучал голос монаха Андриано, на Окситанском.

– Благодарю Вас, но я не могу есть Вашу Аквитанскую еду.

Алеанора вспыхнула. Но виду не подала. Она обворожительно улыбнулась и сказала нежно.

– Не Вы один, многие люди не любят нашу кухню. Мы аквитанцы обожаем острые блюда и частенько злоупотребляем чесноком. Еда без чеснока кажется нам пресной. Но специально для Вас я приказала приготовить все эти блюда без чеснока и острых приправ. Так что прошу.

–И она положила на тарелку солидную порцию паштета. Людовик вопросительно посмотрел на Андриано, монах едва заметно кивнул, после чего принц попробовал паштет. Алеанору чуть не затрясло от гнева, но она опять сдержалась. «Мерзкие монахи, как пиявки вцепились в моего мужа. Ну мы ещё поглядим кто кого.»

В это время музыканты на балконе заиграли приглашение к Каролю или как его ещё называли открытый круг. На середину вышел дядя Алеаноры Рауль де Фай, большой любитель Кароля, он и возглавил Большой круг. Рауль затянул песню и повёл цепочку танцоров. Музыка то убыстрялась, то замедлялась, шествие то шло по кругу, то сворачивалось в спираль, то раскручивалось. Весело смеялись кавалеры и дамы. Справа от Алеаноры сидела её сестра Аэлита, она пристально смотрела вглубь зала.

– Алеанора, кто это сидит вон там? – обратилась она к сестре.

– Где?

– Ну вон, за тем столом.

Алеанора посмотрела туда куда указывала сестра и увидела мужчину лет сорока пяти, одетого очень пёстро и безвкусно. Мужчина смотрел на Аэлиту влюблёнными глазами и время от времени широко улыбался. Улыбка у него получалась дурацкой и сам он смахивал на полного идиота.

– Не знаю – произнесла Алеанора.

– Какой красавец.

– Что?! Этот разряженный фазан?!

– Какой мужчина.

– Ты чего плетёшь Аэлита? Тебе всего тринадцать лет!

– Ну и что?

– Да это идиот! Посмотри на его лицо, кретин, который и читать то небось не умеет!

– Узнай кто он!

– Зачем?!

– Ну пожалуйста, сестрёнка! Ну что тебе трудно что ли?

Алеанора обратилась с вопросом к Людовику и услышала ответ, но опять больше половины слов не поняла. Но тут же как тень появился монах Андриано и всё перевёл на Окситанский.