Геннадий Андреев - Белый Бурхан

Техтиек недовольно нахмурился:

— Твою мишень, Хертек, потом нельзя будет перевернуть.

— А зачем ее переворачивать? — удивился страж бур-ханов…

— Мои кезеры — плохие стрелки, не все из них попадают даже в камень… Но как только они его переворачивают вверх ногами, то все их враги оказываются мертвыми…

Хертек закусил нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Игра в войну? Неужели хан Ойрот думает, что колдовскими заклинаниями и какими-либо символами поругания можно уничтожить настоящих врагов?

Всего два дня Хертек в этом ущелье, но и за эти два дня он понял, что хан Ойрот не только плохой полководец, но и воин никуда не годный. Да и в крепость, расположенную в труднодоступном месте, все же могли проникнуть охотники, русские геологи, горные стражники, не говоря уже о полицейских и солдатах регулярной армии. Беспечность людей, собранных в этом каменном мешке, была поразительной! И первое, что он сделал, — закрыл все входы и подъезды к ущелью сторожевыми постами. Теперь надо наводить порядок среди людей, собранных здесь и громко именуемых воинами.

— Стрельбы надо проводить регулярно, хан Ойрот. Владеть ружьем должен каждый воин! И не беда, что многие из них не попадают в цель. Чтобы хорошо стрелять, надо много стрелять.

— Много пусть стреляют те, кто умеет стрелять! У плохих стрелков я всегда отнимал ружья и патроны… Доставать их трудно, а переводить добро на бестолковых придурков я не могу!

Хертек нахмурился:

— В таком случае, надо их учить владеть холодным оружием! Сделатьфигуры из веток и снега, пусть тренируются…

Хан Ойрот откровенно рассмеялся:

— Ну, этому алтайцев учить не надо! Они с детства умеют резать скот!

— Солдаты русских — не бараны! — угрюмо уронил Хертек. — Они тоже умеют владеть штыком, саблей и кинжалом!

Техтиек почувствовал, как в нем закипает злоба на Хертека. Не будь тот человеком бурхана Пунцага, он бы узнал, как звенит клинок, молниеносно выхватываемый из ножен!

— И еще, хан Ойрот… Я заметил, что среди воинов, собранных здесь, есть люди, которым место на виселице… Хотел бы я знать, как сюда попали бандиты Техтиека!

Хертек коротко взглянул на хана Ойрота, и губы его дрогнули в иронической усмешке.

Пунцаг хотя и был одним из бурханов, терялся в присутствии Хертека и серьезно опасался неистовства Техтиека. Ему все еще казалось, что он спит и видит страшный сон, какой часто видел в дацане: голым его преследуют псы с оскаленными мордами. И он боялся проснуться: вдруг он и в самом деле голый среди стаи псов?

Он не знал, как Белый Бурхан узнал о его ночных кошмарах. Но однажды он вызвал его к себе и строго сказал:

— Ты-бурхан и тебе надо забыть, что ты был ховраком и ламой! Тебе некого бояться! Ты — один из богов Алтая, и поэтому все должны бояться тебя!

— Я не умею стрелять и не знаю приемов борьбы. Я боюсь оружия и не хочу брать его в руки!

— А тебе и не надо этого делать. С оружием пусть хорошо обращаются те, кому это положено. Земные дела — не твои!.. Я могу тебе помочь избавиться от страха, но будет лучше, если от него ты избавишься сам… Будешь следить за Техтиеком и его бандой! Подбери себе людей для охраны и — действуй.

Теперь у него есть Хертек.

Хертек и Техтиек вернулись поздно, но Пунцаг еще не спал, изучал карту, врученную ему Белым Бурханом, и стараясь оставить в памяти каждый извив многочисленных рек, каждый поворот горных хребтов, название каждого большого или малого селения… Карту возить с собой не будешь, а Алтай он обязан знать!

— Докладывай, страж бурханов! — кивнул Пунцаг Хертеку.

— Мы с ханом Ойротом изучили все, но наши мнения разделились. Я предлагаю очистить ущелье от всех лишних людей и оставить в нем только тех, кто действительно может стать воином! Я понимаю, что бурханам нужны люди. Но нужны те люди, от которых будет толк!

Бурхан кивнул.

— Но моим подсчетам, бурхан, таких людей человек сто, не больше. Остальные должны уйти.

Бурхан снова кивнул.

— Всех, кто останется, надо разбить на четыре отряда и выбрать им командиров, способных владеть оружием. Из этих четырех отрядов на коней надо посадить два, один отряд оставить в пешем строю для охраны дорог и перевалов, последний отряд, куда я думаю отобрать самых молодых и крепких парней, сделать стражем бурханов. Его я буду обучать сам.

— Ну а что предлагает хан Ойрот? — поднял Пунцаг глаза на Техтиека.

— Хертек — страж бурханов, и ему, конечно, хватит четырех отрядов для того, чтобы охранять Храм Идама и долину Теренг со всеми дорогами, переправами и перевалами. А мне, хану Ойроту, нужна армия в тысячи и тысячи воинов, чтобы выгнать русских!

Техтиек говорил зло, напористо, зная податливость бур-хана. Но кивка головы не дождался.

— И одного ущелья Аркыта для моей армии мало! Я должен найти десятки глухих мест, где мог бы собирать и обучать моих людей! Я настаиваю, бурхан, чтобы мне было дано право распоряжаться моими людьми так, как считаю нужным я, хан Ойрот. А страж бурханов Хертек пусть работает со своими отрядами… Я даже могу уступить ему этот каменный мешок!

Только теперь бурхан кивнул. А потом встал, заставив подняться Хертека и Техтиека, сказал устало, но твердо:

— Хорошо. Страж бурханов пусть работает со своими людьми, а ты, хан Ойрот, создавай свою армию. Вы оба свободны в своих действиях, но я должен знать все.

Стояла хорошая лунная ночь. Искрился снег, глубокие тени меняли рисунок гор, но делали белую тропу четче и приметнее, чем солнечным днем, когда все рассеивается и теряется в пиршестве белых снегов. Но особенно хорош был сейчас воздух-синий, бодрящий, с поразительной прозрачностью и какой-то стеклянной твердостью. При желании его, казалось, можно было рубить мечом на куски и он, падая на жесткий камень тропы, звенел бы, как серебряная монета на фарфоровой китайской тарелке… В долинах никогда не бывает такого воздуха даже зимой, им богаты только горы, вынырнувшие к самому небу из облаков, где плавают вершины деревьев…

Когда-то, очень давно, они с Самбажыком вот так же пробирались козьей тропой к стану врагов, чтобы выкрасть часового и узнать маршрут, по которому отряды ненавистного Тырчака должны были уйти на Сарып-Сеп, где попасть в засаду. Батор Самбажык долго молчал, потом бросил повод и оставил седло, поднял руку, насторожился, будто к чему-то прислушивался. Удивленный Бузур-оол остановился, приготовив оружие. Самбажык рассмеялся:

— Я только хотел услышать, как звенит луна, там, в небе!

— Вы способны слушать луну, батор, когда нас ждут впереди столь суровые испытания? — поразился тогда Бузур-оол.

И Самбажык сказал, что тот человек по-настоящему ничтожен, который не любуется миром перед тем, как покинуть его навсегда…