Игорь Коваленко - Улеб Твердая Рука
- Название:Улеб Твердая Рука
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:МГП «МИК», АО «Анна+»
- Год:1993
- Город:М.
- ISBN:5-87509-005-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Игорь Коваленко - Улеб Твердая Рука краткое содержание
Историко-приключенческий роман «Улеб Твердая Рука» украинского писателя И.В. Коваленко продолжает серию исторических романов «СЛАВА» и посвящен периоду правления на Руси киевского князя Святослава, когда древнерусское государство расширяло свои границы, крепло, выходя на широкую международную арену. Накопленные историками факты о том времени дали автору возможность выбора острого сюжета.
Роман прослеживает удивительные судьбы кузнеца Улеба из приднестровского села Радогоща и его сестры Улии, захваченных в плен и увезенных византийскими воинами в Константинополь. Действие разворачивается то в Византии, то в печенежском Поле, то в гриднице Святослава…
Улеб Твердая Рука - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
version="1.0" encoding="utf-8"?> adv_history Игорь Васильевич Коваленко Улеб Твердая Рука
Историко-приключенческий роман «Улеб Твердая Рука» украинского писателя И.В. Коваленко продолжает серию исторических романов «СЛАВА» и посвящен периоду правления на Руси киевского князя Святослава, когда древнерусское государство расширяло свои границы, крепло, выходя на широкую международную арену. Накопленные историками факты о том времени дали автору возможность выбора острого сюжета.
Роман прослеживает удивительные судьбы кузнеца Улеба из приднестровского села Радогоща и его сестры Улии, захваченных в плен и увезенных византийскими воинами в Константинополь. Действие разворачивается то в Византии, то в печенежском Поле, то в гриднице Святослава…
ru Skomoroh skomoroh@gmail.com any2fb2.php class rev 1.55 2005/02/15 20:25:23 2009-03-20 http://publ.lib.ru/ Ершов В. Г. cb6744b6-d65e-e7dd5fd9c-7dc6bb8ed3b 1.0 МГП «МИК», АО «Анна+» М. 1993 5-87509-005-7Сказание первое
ДИНАТ И КУЗНЕЦ
Глава I
Обратимся к тем далеким временам истории человеческой, когда подобно нам одни были скупы на пустые речи меж собой, а другие, напротив, болтливы без меры, когда земля и вода были богаты не только сутью своей, но и, как нынче, заботами людей и потом их, когда правда боролась с ложью, а справедливость — с бесчестьем, когда оружие решало все и разумное слово тоже, случалось, решало, когда люди знали и ненависть, и любовь, и горе, и радость, и нежность, и месть…
Но с чего начать повесть о жестоком, жестоком средневековье?
Начнем же так.
Ненастным весенним днем 958 года после полудня по влажным плитам аллеи, ведущей от Большого дворца византийских императоров-василевсов к Медным воротам, главному выходу в город из Священного Палатия [1], неторопливой походкой имущего, без слуг и оружия шел, сутулясь, человек. Еще молодое, но уже бесцветное его лицо выражало глубокое раздумье.
Так, погруженный в мысли, он приблизился к крепостной стене, где, широко расставив ноги, упираясь длинными щитами в землю, в позах незыблемой мужской силы и недремлющего покоя стояли закованные в латы стражники из Великой этерии [2]— избранные воины властителя империи.
У нижних ступеней башни, не дожидаясь, пока у его груди скрестятся копья, он извлек из складок богатой своей одежды небольшой четырехугольник пергамента, предъявил начальнику стражи. Тот внимательно и долго разглядывал документ, после чего, прикоснувшись губами к подписи логофета дрома [3], воскликнул:
— Патрикий [4]Калокир, проходи!
Тотчас же наверху, в башне, раздался визгливый звук сигнальной трубы-буксина, и двое солдат, откинув задвижку массивной боковой калитки, выпустили Калокира за ворота.
С Босфора дул хлесткий ветер. Грохот бьющегося о волноломы прибоя смешался с шумом начинающегося дождя. Низкие, тяжелые, как стон, тучи заволокли небо, мрак опустился и на залив, и на малые холмы за Константинополем, и на сам город, лежащий на возвышенности полуострова.
Теперь уже Калокир почти бежал. Кутаясь в плащ, он пересек площадь Тавра, затем, держась левой стороны улицы Меса, устремился к принадлежащему ему дому, который находился в противоположном конце этой главной улицы столицы, в сорока шагах от площади Константина.
Калокир вошел в свой дом. Редко посещал он свое городское жилище. Взглянул в окно, туда, где за пеленой дождя смутно вырисовывались высокие зубчатые стены крепости Священного Палатия.
— Христос Пантократор, сохрани и возвеличь! Славься, Предвечный!
Вызванный появлением господина переполох вскоре прекратился, слуги разошлись по закуткам, чтобы предаться молитвам.
Не каждому дано верить в себя, но всякий может верить в бога. Каждый думал о себе, и чем большее рвение проявлялось в восхвалении и ублажении всевышнего, чем громче были вопли кающегося, тем сомнительнее была его совесть.
Калокир не оставлял на себе синяков неистовым крестным знамением, ибо в отличие от остальных верил не только в бога, но и в себя.
Небо в конце концов сжалилось, гроза и ветер стихали.
Уже различимы были мелодичные переклички бронзовых досок храмовых звонниц, звавших к вечерне. Улицы и площади огромного города оживали, заполнялись конными и пешими. Торговцы сладостями и их вечные спутники — нищие возвращались на углы и паперти. Все смелей и смелей постукивали повозки, а военные патрули вышагивали по мостовым, не столько наблюдая за порядком, сколько заботясь о том, чтобы не забрызгать свои панцири.
На окнах подняли тростниковые, украшенные шелковыми лентами занавески, но скудный уличный свет уже не мог рассеять мрак комнат. Зажгли свечи.
Калокир, сидя в главном зале дома, хлопнул ладонями. Откинулся тяжелый полог, и в двери, согнувшись в почтительном поклоне, появился старый евнух. Судя по расшитому хитону [5]и изящным медным браслетам, это был баловень дината [6].
— Сарам, теплую воду в бассейн, — устало бросил Калокир, — и обед тоже пусть подадут внизу.
— Да, господин, — раздался в ответ еле слышный писк.
— Ох заклевали б их вороны, ни крошки во рту с утра… — проворчал под нос Калокир, расчесывая костяным гребнем жидкие свои волосы.
За спиной дината послышалось нечто похожее на вздох сочувствия. Калокир обернулся, вскинув брови.
— Ты еще здесь?!
— Бегу, господин, бегу, — быстро ответил Сарам, сломившись так, что едва не уткнулся носом в щиколотки собственных ног, — но разве у Единственного и Всесильного, Божественного, да пребудет в вечном расцвете его щедрость, владыки нашего не нашлось вина и хлеба для достойнейшего из мудрецов Фессалии и Херсона?
Интонация, с какой был задан вопрос, почти нескрываемая ирония и насмешка в адрес «щедрого владыки» явно пришлись по душе Калокиру. На губах молодого дината даже мелькнула кривая улыбка.
— То выше нас, грешных.
— Да простит меня господин, — осмелев окончательно, елейным голоском произнес Сарам, — пусть готовят коней на утро?
— Нас ждут другие дела. Не в Фессалии.
— Разве господин не вернется в кастрон [7]?
— Коня пусть приготовят. Завтра отправлюсь на берег смотреть корабли.
— Будет, как велено, мой господин.
— Сейчас, за трапезой, ни песен, ни музыки, ни массажистов — никого. Мне надо думать… Ступай!
Пока динат Калокир будет совершать вечернее омовение, подробнее расскажем о нем и о том, о чем он сам, запивая обильные яства старым вином, собирается думать в тиши полуподвального зала, где над мраморной купальней курится призрачный пар.
Калокир принадлежал к знатному, некогда влиятельному и богатому роду. Его предки вознеслись еще во времена правления Юстиниана, которому сопутствовала удача в завоевании обширных земель в Европе и Азии, и блаженствовали у самого трона около трех веков.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: