Михаил Громов - В небе и на земле

На следующее утро (2 сентября 1925 года.) погода была отличная. Светило солнце, синее небо было безоблачно. Мы с Родзевичем вылетели рано. После посадки для дозаправки на аэродроме в городе Окаяма, мы полетели прямо в Токио. Я набрал довольно большую высоту. Мы должны были пролететь мимо вулкана Фудзияма. Когда мы поравнялись с Фудзиямой, то увидели дымящийся главный кратер, который был выше нас. Мы же в это время пролетали над нижним кратером. Вдруг, откуда ни возьмись - японский самолёт. Когда мы поравнялись с ним, то увидели, что нас снимают с разных расстояний и в разных ракурсах киноаппаратом. Затем с японского самолёта нам дали знать, чтобы мы следовали за ними. Я видел, что нас ведут к аэродрому Токорозава. Этот аэродром, находившийся в 30 километрах от Токио, был размером три на три километра, с ангарами в центре. Подлетев к этому аэродрому, я скользнул с большим креном перед посадкой, приземлился и подрулил к группе людей.

Спрыгнув с самолёта, мы увидели тех, кто пришёл встретить и поздравить нас и, прежде всего, представителей нашего посольства. Затем, как всегда, по традиции маленькие японские девочки преподнесли нам цветы. В знак особого почёта меня попросили взять на руки девочку, вручившую мне цветы - дочь крупного японского писателя, фамилию которого я, к стыду своему, забыл (очевидно, в силу того, что слишком долго собирался писать свои воспоминания об ушедших в забвение временах) и сфотографироваться с ней.

Первое в моей жизни воздушное путешествие закончилось. Радостно было сознавать, что надежды своего народа были оправданы и задание партии и правительства выполнено с честью. Перелёт из Китая в Японию был более трудным и рискованным, чем перелёт из Москвы до Пекина.

На другой день появился Волковойнов и мы, вместе с нашими механиками, тотчас же отправились в Окаяму (город в Японии.) . Дело в том, что наш полёт в Японию, так же, как и полёт японцев во главе с лётчиком Х.Абэ в нашу страну, был организован газетой «Осака Осахи», редакция которой располагалась в Окаяме. Как только мы прибыли в редакцию, нам вручили в подарок вазы и, конечно, без конца фотографировали. Как жаль, что фотографии того времени не сохранились!

За чашкой кофе японцы показали нам кинофильм о перелёте японцев к нам в Москву и фильм о моём прилёте в Токио и торжественной встрече на аэродроме. Фильм был снят и смонтирован блестяще. Интересно было видеть мой самолёт на фоне Фудзиямы, наши приветствия в воздухе на расстоянии не более 15 метров. Отлично было заснято скольжение перед посадкой, руление и, что особенно мне понравилось, хорошо было видно, с какой лёгкостью я соскочил с самолёта. В этом соскоке чувствовалась отличное настроение и непринуждённость молодости. Увы, промчались годы, а как хотелось бы опять посмотреть на себя в такой исторический момент! Наверное, этот фильм существует где-то в архиве.

При прощании нам были преподнесены фотоснимки нашего приёма в редакции. Это была демонстрация оперативности, заслуживавшая внимания.

На третий день пребывания в Японии мы узнали, что были представлены к ордену Восходящего Солнца - самой высокой японской награде. Но эта награда была отклонена, так как в то время наша страна не принимала наград капиталистических государств, и ордена были заменены серебряными вазочками для цветов. Куда они делись, не помню: я тогда мало интересовался подобными вещественными доказательствами уважения к моей личности. Представитель рода самураев подарил нам по кинжалу - как оказалось, это особый знак уважения. Этими кинжалами японцы делают себе харакири в знак преданности императору после его смерти и в других подобных случаях. Такие подарки принимать разрешалось.

Всего мы пробыли в Японии 8 дней. Принимали нас отлично. За это время мы осмотрели не только различные достопримечательности городов, но и посетили некоторые исследовательские институты авиационной промышленности. Правда, в то время своего авиационного производства у них ещё не было. Японцы широко использовали лицензии лучших заграничных образцов авиационной техники. Вся Япония была электрифицирована. Природа и архитектура Японии поразили нас своим многообразием. Везде, где только было возможно найти свободное от крупной растительности место, в долинах рек и на горах, рос рис или другие сельскохозяйственные культуры. Токио, громадный город уже в то время, был архитектурной смесью европейских каменных построек и национальных домов оригинальной конструкции.

Сами японцы производили впечатление людей очень энергичных, живых, подвижных, воспитанных на национальных традициях в любви и преданности своей Родине до фанатизма. Большинство людей, особенно женщины, тогда одевались в национальные костюмы и носили национальные причёски. Как нам разъяснили, широкий пояс означал эмблему того, что все женщины должны быть матерями. Маленьких ребят женщины сажают на спину, за пояс, руки же остаются свободными. Женя Родзевич даже успел выяснить такие тонкости, как отсутствие поцелуев в Японии (даже при более близком знакомстве), что вызвало у него некоторое разочарование. Японки - очень женственны, но сохраняют свою очаровательную внешность недолго.

Театр, единственный, который мы посетили, был национально самобытен. Танцы гейш под аккомпанемент инструментальной музыки произвели очаровательное впечатление. Музыкальность артистов поразила нас.

Мы возвращались домой из Токио поездом затем, чтобы позже переплыть из Симоносеки в Фузан (ныне - город Пусан в Корее.) . В поезде мы получили возможность понаблюдать за некоторыми особенностями японского быта. В открытом купе, в котором мы ехали, женщина-кормящая мать, преспокойно начала кормить своего грудного младенца, нисколько не стесняясь окружающих.

Поезд проходил в то время 1000 километров за сутки по сплошь гористой местности. Характерной особенностью полотна железной дороги было то, что поезд на всех поворотах заметно кренился. Нас поразили железнодорожные мосты, которые стояли без верхних ферм, а некоторые из них были даже не прямого направления, а с поворотом и соответствующим наклоном. Сидя в вагоне-ресторане нам порой казалось, что мы висим над пропастью, да ещё и с наклоном. Ощущение было непривычным, но величественно-прекрасным.

На проходе нам предоставили отличную каюту. Принесли громадную корзину с фруктами и цветами, а также карликовые деревья в горшочках. В буре событий, в нашем молодом возрасте - мы не сумели сохранить эти горшочки.

Переплыв пролив, мы пересели в поезд, идущий по Корее. Нам предоставили последний вагон, у которого сзади была площадка в виде веранды. Проезжая по очень живописным местам горной местности, мы любовались оригинальной природой. Так мы доехали до Мукдена. В Мукдене мы соединились с остальной нашей советской делегацией и до Москвы ехали уже в нашем поезде. На этом, последнем, этапе мы так же не нуждались ни в чём.