Густав Эмар - Искатель следов

Оба охотника горячо поблагодарили своих новых братьев, а затем вожди снова проводили их в хижину и пожелали им спокойной ночи после такого многострадального дня.

Вот каким образом Валентин и Курумилла, которых мы будем называть их прежними именами, познакомились с Единорогом и какой результат имело это знакомство.

C течением времени дружеские отношения сделались еще теснее, и дружба окрепла еще больше.

В пустыне физическая сила стоит на первом месте. Здесь человек, принужденный жить всегда среди всевозможных опасностей, ожидающих его на каждом шагу, должен рассчитывать только на себя и сам бороться с ними, поэтому-то индейцы и питают такое глубокое отвращение к натурам слабым и боязливым.

Валентин без труда уговорил Единорога взять в плен во время охоты на диких лошадей представителей мексиканского правительства, чтобы затем, в случае неудачи заговора, сделать их заложниками.

Все произошло именно так, как предвидел охотник, но Красный Кедр перехитрил их, и, как мы уже говорили, дон Мигель был арестован в ту самую минуту, когда считал себя полным хозяином в Пасо-дель-Норте.

Валентин, Курумилла и дон Пабло, пропустив мимо себя конвой сопровождавших арестованного дона Мигеля в Санта-Фе, вышли из засады и устроили совещание.

Для них дорога была каждая минута. В Мексике заговорщики имеют печальную привилегию перед всеми остальными преступниками в том отношении, что суд над ними производится немедленно и притом самым упрощенным способом. Поэтому им медлить было нельзя, и нужно было спешить спасать друзей.

Валентин со свойственной ему решительностью, составлявшей отличительную черту его характера, за несколько минут составил смелый план, который мог придти в голову только ему одному.

— Не горюйте, — сказал он дону Пабло, — до тех пор, пока сердце бьется в груди, надежда еще не потеряна, клянусь Богом! Первая партия проиграна, пусть так, но посмотрим, что будет дальше!

Дон Пабло, безусловно, верил Валентину, потому что последний не раз доказывал ему возможность исполнить то, что с первого взгляда казалось ему невозможным. Веселый тон и высказанное им замечание если и не совсем успокоили дона Пабло, то, во всяком случае, вернули ему надежду и мужество, особенно необходимые в такие тяжелые минуты.

— Скажите же, друг мой, что нам делать? — спросил дон Пабло.

— Прежде всего, и притом как можно скорее, мы должны отправиться к отцу Серафиму, который, вы сами знаете, всей душой предан вашему семейству.

И они пустились в путь. Ночь была темная.

Луна только изредка выглядывала из-за туч, которые заволакивали все небо, и ее тусклый бледный диск как бы с сожалением бросал на землю свои холодные лучи.

Ветер ревел в верхушках деревьев, ветви жалобно и глухо стонали; в прерии пронзительно завывали голодные койоты, и их темные силуэты быстро мелькали на горизонте.

После часовой ходьбы путешественники достигли того места, где упал миссионер, раненый Красным Кедром.

Отец Серафим исчез.

Страшное беспокойство, смешанное с неопределенным страхом, охватило охотников.

Валентин безнадежным взором окинул окрестности.

Но густой мрак, окутывавший землю, скрывал все под своим мрачным покрывалом.

— Что теперь делать? — прошептал печально дон Пабло.

— Искать, — отвечал Валентин, — он не может быть далеко.

Курумилла уже пустился по следам и исчез во мраке.

Курумилла от природы был неразговорчив, с годами же он совсем превратился в молчальника и только уж в случае крайней необходимости ограничивался немногими словами.

Но если индеец не любил разговаривать, зато он умел действовать, и в критические минуты одно его слово стоило иногда дороже самых громких фраз.

Дон Пабло, повинуясь Валентину, вскинул винтовку на плечо и хотел было идти исполнять приказание своего друга.

— Куда вы идете? — спросил охотник, хватая его за руку.

— Искать отца Серафима.

— Подождите!

Оба охотника остались на своих местах, прислушиваясь к таинственному шуму пустыни.

Так прошел целый час, но пока еще ничто не указывало на то, что поиски Курумиллы увенчались успехом.

Валентин, потеряв терпение от долгого ожидания, хотел было уже сам отправиться на поиски, как вдруг послышался слабый и прерывистый крик райской птицы.

— Что это такое? — спросил дон Пабло с удивлением.

— Молчите! — прошептал Валентин.

Крик птицы повторился еще раз.

На этот раз он раздался уже гораздо ближе.

Валентин поднес пальцы ко рту и крикнул два раза с разными интонациями, подражая отрывистому и скрипучему крику оцелота. Проделал он это с таким искусством, что дон Пабло невольно вздрогнул и оглянулся, надеясь увидеть в кустах дикие, сверкающие глаза хищника.

Почти тотчас же в лесу в третий раз послышался крик райской птицы.

Валентин спокойно опустил винтовку прикладом на землю.

— Отлично, — проговорил он. — Не беспокойтесь, дон Пабло. Курумилла нашел отца Серафима.

Молодой человек изумленно посмотрел на него.

Охотник улыбнулся.

— Вы скоро увидите их, — продолжал он.

— Но каким образом узнали вы об этом?..

— Дитя, — перебил его Валентин, — в пустыне человеческий голос скорее вреден, чем полезен, и мы разговариваем на языке птиц и диких зверей.

— Да, — заметил простодушно молодой человек, — вы совершенно правы. Я слышал об этом несколько раз, но даже и не подозревал, что можно так легко понимать друг друга.

— Это еще что, — сказал добродушно охотник, — вы увидите еще и не то, если хоть с месяц проживете вместе с нами в пустыне.

Через несколько минут послышался отдаленный шум шагов, сначала слабый, а затем он становился все слышнее и слышнее, и вскоре две темные фигуры обрисовались в полумраке.

— Эй! — крикнул Валентин, взводя курок и прицеливаясь из винтовки. — Кто идет, друг или враг?

— Братья, — отвечал голос.

— Это Курумилла, — сказал Валентин, — пойдем к нему навстречу.

Дон Пабло последовал за ним.

Они приблизились к индейцу, который медленно двигался вперед, поддерживая и почти неся на руках миссионера.

Когда отец Серафим упал с лошади, он потерял сознание.

Долго лежал он без чувств во рву, куда скатился, падая с лошади, пока наконец не пришел в себя.

В первую минуту он с удивлением осмотрелся кругом, как бы спрашивая себя, каким образом он очутился здесь. Он хотел подняться, но жгучая боль в плече сразу напомнила ему все, что с ним случилось, — но он не растерялся. Один ночью в пустыне, окруженный тысячами опасностей всякого рода, из которых самая меньшая — быть съеденным дикими зверями, не имея никакого оружия для защиты, и, кроме того, слишком слабый для того, чтобы вступить в борьбу, он тем не менее решил подняться и во что бы то ни стало дотащиться до Пасо, находящегося в трех милях, где он надеялся найти помощь, в которой так нуждался.