Николай Харин - Снова три мушкетера

— Великолепно, ваше высокопреосвященство. «Бретонский рыбак», конечно, будет доверенным лицом вашего высокопреосвященства.

— Ничуть не бывало, Рошфор, — возразил кардинал.

— Но в таком случае я ничего не понимаю.

— Стоит ли рисковать верными людьми? Напрягите свою память, Рошфор: нет ли у вас подходящей кандидатуры? — спросил кардинал Ришелье, глядя в глаза своему спутнику.

— Ну, кто же он? Надеюсь, это храбрый и достойный человек. Другой с этим делом не справится.

«Он хочет, чтобы я назвал имя сам», — подумал Рошфор. И произнес:

— Мне кажется, что лучшая кандидатура — это лейтенант мушкетеров его величества господин д'Артаньян.

— В самом деле? Но он гасконец и так же похож на бретонского рыбака, как я на его величество Людовика Тринадцатого.

— Неважно, ваше высокопреосвященство! — воскликнул Рошфор, еще раз мысленно поздравив себя с правильным выбором покровителя. — В конце концов Ла-Рошель пожалована этим господам Генрихом Четвертым, на которого они молятся до сих пор, а он, как известно, тоже был родом из Гаскони и убежденным гугенотом.

— Пока не принял мессы, — невозмутимо заметил кардинал.

— Он сделал это под влиянием святого Варфоломея, [2] Рошфор намекает здесь на избиение гугенотов католиками, учиненное в Париже в 1572 году в канун дня Св. Варфоломея. Генрих IV принял католичество, чтобы спасти жизнь. Впоследствии он стал королем Франции и основателем новой династии Бурбонов. Его фраза «Париж стоит мессы» вошла в поговорку. - в тон ему добавил Рошфор.

— Итак, — сказал кардинал, жестом подзывая к себе Ла Удиньера. Немедленно разыщите мне лейтенанта королевских мушкетеров господина д'Артаньяна.

Ла Удиньер почтительно притронулся к шляпе и повернул свою караковую кобылу. Он пришпорил ее, и глухая дорога, петлявшая в дюнах, огласилась глухим перестуком копыт.

«В лучшем случае — затея удастся, и я получу Ла-Рошель, а в худшем избавлюсь от прыткого гасконца: добрые гугеноты помогут мне в этом. В любом случае — я в выигрыше», — подумал кардинал, провожая взглядом капитана своей гвардии.

Ла Удиньер нашел д'Артаньяна в дозоре. Он обходил посты вместе в несколькими мушкетерами.

— Добрый вечер, господин лейтенант, — произнес Ла Удиньер, соскакивая с лошади. — Кажется, вы никогда не отдыхаете.

— Добрый вечер, господин капитан, — отвечал д'Артаньян, который при виде Ла Удиньера сразу насторожился. — О вас, если не ошибаюсь, можно сказать то же самое.

— Служба у его высокопреосвященства — дело хлопотное, но я своей доволен, как и вы — своей, не так ли, господин д'Артаньян?

— Мне кажется, все мы здесь служим Франции, господин капитан, холодно отвечал д'Артаньян.

— Вы правы, — быстро согласился Ла Удиньер, стараясь разглядеть в темноте лица мушкетеров, сопровождавших д'Артаньяна. — А кто это с вами господа Атос, Портос и Арамис, не правда ли?

— Нет, сейчас эти господа свободны от караульной службы и отдыхают в лагере.

Ла Удиньер вздохнул с облегчением: он не без основания полагал, что в отсутствие трех друзей ему будет легче справиться с поручением кардинала. Ла Удиньер хорошо помнил, какими несговорчивыми были эти неразлучные храбрецы даже перед лицом его высокопреосвященства — фактическим властителем королевства.

— Дело в том, господин д'Артаньян, что я разыскиваю вас, — сказал Ла Удиньер.

— По чьему приказанию?

— Его высокопреосвященства.

— Его высокопреосвященство очень внимателен ко мне.

— Это действительно так. Кардинал не упускает вас из виду, шевалье.

— Сударь, мне не очень нравится ваш тон, — ответил д'Артаньян, хмурясь и начиная покусывать усы.

— Сударь, мне поручено доставить вас к его высокопреосвященству.

— Сударь, вы нашли меня на боевом посту.

— Я вижу это, господин д'Артаньян. Ваше усердие и отвага высоко ценима его высокопреосвященством. И все-таки я прошу вас последовать за мной.

— Очевидно, дело не терпит отлагательства; я готов выполнить приказ его высокопреосвященства, — ответил д'Артаньян.

После этого он повернулся к сопровождавшим его мушкетерам и сказал:

— Господа, я покидаю вас по приказанию его высокопреосвященства и назначаю на время моего отсутствия начальником дозора господина Ле Бреттона. Когда закончите обход, возвращайтесь в лагерь и передайте, что я скоро вернусь.

— В первую очередь мы известим господ Портоса и Арамиса, — ответил один из мушкетеров.

— А также господина Атоса, — добавил второй, недобро поглядывая на Ла Удиньера.

— Не беспокойтесь, господа, — отвечал тот с натянутой улыбкой, поспешно вскакивая на лошадь. — Господин д'Артаньян, конечно же, скоро вернется в расположение роты. В конце концов, все мы солдаты и находимся на войне — я тоже лишь исполняю приказ.

Д'Артаньян, который уже сидел на своей лошади, дал ей шпоры, и Ла Удиньер поспешил последовать его примеру, проклиная в душе мушкетеров роты де Тревиля, а гасконцев в особенности.

Кардинал, который в этот поздний час бодрствовал перед разложенной на столе картой при скудном свете нескольких свечей, приподнял голову. Дежурный офицер доложил ему, что господин д'Артаньян прибыл по его приказанию.

Кардинал велел ввести к нему этого человека, которого, как мы уже говорили, уважал за ум и гордый нрав, одновременно ощущая болезненное желание разделаться с ним раз и навсегда, и откинулся на спинку резного кресла, барабаня сухими пальцами по расстеленной карте.

Войдя, д'Артаньян отвесил почтительный, но лишенный всякого подобострастия поклон.

— Здравствуйте, господин д'Артаньян. Как вы себя чувствуете в новом качестве? Кажется, лейтенантский мундир вам к лицу, — проговорил Ришелье.

— Я счастлив засвидетельствовать свое почтение и благодарность вашему высокопреосвященству.

— Полно, господин д'Артаньян. Я вызвал вас вовсе не для того, чтобы напоминать вам об оказанном покровительстве. Хотя… вы и впрямь довольно… молоды для вашего чина… И дерзки не по годам…

— В чем заключается моя дерзость, ваша светлость?

— Вам хорошо известно — в чем, — раздельно произнес Ришелье, делая одновременно жест, означающий, что он не собирается продолжать эту тему. Идет война, господин д'Артаньян. И мне кажется, не подобает такому храбрецу, как вы, проводить время, сражаясь с женщинами, тем более имея на своей стороне численное превосходство, — продолжал кардинал, намекая на казнь миледи, совершенную мушкетерами.

Д'Артаньян молчал, понимая, что Ришелье не ждет ответа.

— Я хочу дать вам шанс отличиться, господин д'Артаньян, — продолжал между тем кардинал. — И не просто отличиться, а, быть может, решить в течение нескольких часов судьбу Ла-Рошели и закончить эту затянувшуюся осаду.