Юрий Рожицын - СМЕРТЬ НАС ОБОЙДЕТ

— Манекен Пис был дважды похищен, французами и англичанами,— ловя отсвет задумчивой Сергеевой улыбки, сообщил американец, когда отъехал от фонтанчика. — Французский король Людовик пожаловал ему орден, Наполеон опоясал трехцветным шарфом. Манекеном любовался русский царь Петр... — он взглянул на часы и заявил: — Пришло время обеда.

Из тесной улочки выбрались на широкий бульвар и Сергей удивился его пустынности. На мостовой ни одной машины, зато у обочины, на тротуарах теснились людские толпы. Не успели и квартала проехать, как сзади требовательно взвыла сирена. На огромной скорости лимузин обогнал открытый «джип». На ходу с машины выпрыгнули рослые парни в форме цвета хаки, белых стальных шлемах и голубых нарукавных повязках с крупными четкими буквами «МР». Передний, сержант, рванул дверцу «форда», чуть не за шиворот стащил майора с сидения, поставил перед собой и ткнул под ребра концом толстой дубинки. Выволокли из машины и Сергея. Сторн разорался на полицейских, несколько раз повторил слово «си-ай-си», отвернул лацкан пиджака, показал жетон и достал из кармана удостоверение. Сержант его прочитал, небрежно козырнул и направился с подчиненными к «джипу».

Майор смущенно отвел глаза от вопрошающего взгляда Сергея, поправил куртку, отряхнул и нахлобучил на голову сбитую на землю шляпу, зло проговорил:

— Садись, надо убраться с проклятой магистрали. Должны проехать важные боссы.

Съехали в узенькую улицу, а позади завыли сирены. Сергей оглянулся и увидел, как по бульвару стремительной стаей пронеслась кавалькада блестящих длинных лимузинов, окруженная полицейскими «виллисами», «джипами» и мотоциклистами.

— В Маастрихте встречались Эйзенхауэр, Теддер, Монтгомери и Брэдли, - пояснил успокоившийся американец и не преминул кольнуть своего спутника. — Теперь джерри конец! Союзники нанесут последний удар, и рейх падет, как спелая груша с ветки...

Обедали в ресторане, огромный зал которого заполняли американцы, англичане и канадцы, штатских почти не было. Сторна не хотели пускать, он опять разозлился, вызвал метрдотеля и показал документы. Тот рассыпался в извинениях и провел посетителей к столику у самой эстрады. Майор бесился от перенесенных при немце унижений, а Сергей, посмеиваясь в душе над уязвленным самолюбием Гарри, сохранял на лице каменную невозмутимость. Сторн мельком глянул на меню, заказал блюда подошедшему официанту.

— Американцев разбаловали демократией, — разразился он длинной тирадой, — Гитлер тем и хорош, что четко определил место каждого немца в своей иерархии. Не будь дурацких концлагерей, свинских убийств, знай он свое место в мире, с ним можно было бы легко найти общий язык. Мы и хотим спасти лучшее, что зародилось в вашем рейхе, чтобы подправить демократию в Штатах. Третий день бьюсь, а вы не хотите меня понять...

Перед едой выпили по стакану апельсинового сока. Сергей кое-как его одолел, с тоской подумав, что и суп опять подадут сладкий...

— Пора, — поднялся Сторн. — Мне еще предстоит длинный путь. Костю они застали в гостиной. Сидел у роскошного полированного радиоприемника и сосредоточенно слушал органную музыку. Уютом и миром дышала комната. Не думалось, что за окном хлещет жесткий ветер, барабаня по стеклам дождем со снегом.

— Я рад, что вы поднялись, Герберт, — проговорил американец, — но медицину необходимо уважать!

— Док разрешил мне сидеть и даже совершать ежедневные небольшие моционы на свежем воздухе.

— О'кей, — развалился Сторн в глубоком кресле. — У меня к вам небольшой разговор. На три дня я уезжаю в Париж. Мне будет приятно по возвращении узнать, что вы готовы к серьезной беседе... Сядь, Гюнтер, не мелькай перед глазами, лучше закури.

Гарри затянулся со смаком, кольцами пустил дым к потолку и веско заметил:

— Должен вас предупредить, филантропией мы не занимаемся. Накладно и бесполезно! Впрочем, и немцы рационалисты по своей природе... Не из-за любви к обиженным и обездоленным вытащил я вас из лагерной дыры, — он пытливо вгляделся в настороженные, замкнутые лица парней. — Но перед нашей беседой я хотел бы получить ответ на некоторые неясные для меня вопросы...

Сторн разлил виски, по привычке плеснул себе на донышко лафитника, замер в нерешительности и долил до половины. Улыбнулся белозубо и проговорил:

— Гюнтер приучит меня пить спиртное без содовой. Недаром французы говорят, что вода портит вино так же, как повозка дорогу, а женщина мужскую душу, — отхлебнул виски и согнал с лица улыбку. — Прежде чем задать вопросы, раскрою свои карты. Не люблю блефовать. В гитлерюгенде о вас сложилось мнение как о решительных и жестких парнях. Вас считали неплохими офицерами связи при штабе. Известно мне и о вашем участии в подавлении Варшавского восстания, пребывании в польском плену, бегстве, гибели вместе со штандартенфюрером Паулем Бломертом и его штабом при возвращении в Берлин. Посчастливилось мне и прочесть некролог о безвременно погибших братьях Зоммерах... Все это страшно интересно и любопытно, но дальше ваши следы обрываются. Можно предположить, что вы и впрямь погибли. Но тот эсэсовец, которого в лагере придушили ваши приспешники, сразу вас опознал. Сошлись и номера ваших орденов. Следовательно, вы уцелели в Берлине — Герберт и Гюнтер Зоммеры...

Он отпил из лафитника, искоса взглянул на безмолвных, замкнутых собеседников. Костя держал стакан в руке и невозмутимо вслушивался в речь американца, а Сергей, нога на ногу, откинулся в кресле и зажмурился. Непонятно, то ли он дремлет после утомительной прогулки, то ли бодрствует.

— Мне неясна причина столь глубокой конспирации и непонятно, кто и почему был заинтересован в исчезновении Зоммеров и появлении голландцев Целенов? Вызывает недоумение и воздушный бой, в котором вы показали себя настоящими боевыми асами. Откуда у вас летное мастерство?

Непроизвольно в Костиных глазах мелькнула насмешливая гордость, и он взглянул на застывшего в кресле Сергея. Его взгляд перехватил Сторн и подтвердил:

— Да, да, по отношению к вам я лоялен. Я и сам сначала не верил, но документы убедили. Вами заинтересовались мои боссы, они готовы на расходы, лишь бы найти общий язык. Как видите, — майор допил виски и поставил лафитник на стол, — я веду честную игру и надеюсь на взаимность... Нас интересует, с каким боссом вы связаны в Берлине и цель вашего последнего задания? К кому вы направлялись? И, наконец, кто третий, вернее, третья была в двухместном «хейнкеле»? Женщина очень пеклась о портфеле, никому из жителей не дала до него дотронуться. Полиция прозевала, и она бесследно исчезла...

Он впился взглядом в молчаливых слушателей, но у них не дрогнул ни один мускул. За два месяца, проведенных во вражеском стане, даже Костя научился сохранять внешнее хладнокровие и невозмутимость. Американец рассмеялся и легко поднялся: