Юрий Рожицын - СМЕРТЬ НАС ОБОЙДЕТ

- Тиф?! — Простуда и раны. Тот несколько успокоился, но не придвигался, и Костя вольно откинулся на сидение. Выехали на укатанное широкое шоссе, и забился, забуянил вокруг машины встречный ветер. Лепил на лобовом стекле причудливые снежные силуэты, с которыми еле управлялись щетки бойких дворников. К линии фронта непрерывным потоком катили танки, самоходки, грузовики, бензовозы. Впервые после Польши увидел Сергей столько немецкой боевой техники. Всюду регулировщики, заставы, контрольные посты, мотоциклисты полевой жандармерии.

К мрачным стенам старинного рыцарского замка подъехали хмурым промозглым утром. С тяжелых клепаных металлических ворот начались строгости. Через каждые десять метров у эсэсовцев проверяли документы, в темных переходах лучами фонариков ощупывали парней. Шли гулкими коридорами, двое эсэсовцев впереди, двое — сзади. Сергей поддерживал Костю, которого шатало из стороны в сторону. В штабе, похоже, никто не спал. Куда-то спешили офицеры с папками в руках, сквозь двери доносились громкие телефонные разговоры, пулеметной скороговоркой стучали пишущие машинки.

— Гюнтер! Герберт! Вы живы?! — бросился к парням коренастый гауптштурмфюрер. — Газеты сообщили о вашей гибели! — Ты их знаешь, Отто? — удивился эсэсовец. — Да. Они из команды покойного штандартенфюрера Пауля Бломерта. Я с ними в госпитале в Польше лежал. Куда их ведешь?

— К Грассману в разведотдел. Их захватили в Арденнах. Утверждают, что бежали от американцев...

— Стоп! Грассман подождет, а оберштурмбаннфюрер охотно с ними поговорит. Его интересуют люди с той стороны, а тут свои парни...

В приемной, обставленной старомодной дубовой мебелью, с лохматым ковром на полу, пахло мышами и плесенью. От громоздкого стола с вычурными пузатыми ножками еле оторвал голову дежурный адъютант.

— Одну минуту! — проговорил Отто и скрылся за массивной дверью.

Лисовский и Груздев узнали старого знакомца по госпиталю для выздоравливающих танкистов. Он почти не изменился, разве лицо несколько осунулось и построжало. Костя помотал головой, потер виски, надеясь избавиться от сильной боли, собрать силы для предстоящего поединка. Нужны четкие и ясные ответы на вопросы, чтобы они не вызывали кривотолков, избавили от дополнительных уточнений. От его ответов зависят и жизнь, и смерть...

Занднер вышел из кабинета и обратился к эсэсовцам:

— Можете идти. Оберштурмбаннфюрер берет парней на себя. Генрих, напиши им расписку, — кивнул он сонному адъютанту. — А это что?

— Оружие, деньги и документы, отобранные при обыске. Хайль Гитлер!

— Как вы попали в Бельгию? — спросил Отто, когда за эсэсовцами закрылась дверь.

— Длинная история, Отто, — устало отозвался Костя и оживился. - В лагере под Льежем мы встретили Ганса, твоего дружка.

— Мне его дружба едва жизни не стоила, — поморщился Занднер. — Если бы не Скорцени... Как он ведет себя в плену?

— Казнен по приговору фемы.

— Интересно... Он вроде угря, умел обходить опасность.

— Он нас выдал американцам. Переводчиком у коменданта лагеря устроился.

Дверь шумно распахнулась, ее проем занял огромный, под косяк, широкоплечий детина. Сонный адъютант и Занднер мгновенно вскочили и вытянулись, следом поднялись и парни. Мужчина острым наметанным взглядом окинул их с головы до ног и сказал гауптштурмфюреру:

— Заходи, Отто, со своими камрадами.

Скорцени в отлично сшитом мундире, бриджах в обтяжку, высоких сапогах, несмотря на свой двухметровый рост, выглядел стройным и элегантным. Повернул стул спинкой вперед, верхом устроился на сидение. Повернулся к парням округлым лицом со шрамом на щеке, уставился зелено-голубыми, чуть навыкате, глазами. Крупные руки с развитыми кистями скрестил на спинке стула.

— Курите! — пробасил он и выжидательно добавил: — Итак?

Сергей поднялся, взял со стола портсигар, достал сигарету, щелкнул зажигалкой и вернулся на место, глубоко и жадно затягиваясь. Скорцени оценивающе следил за ним. Костя молчал, не поняв, что интересует оберштурмбаннфюрера.

— Кто из них неразговорчив? — спросил эсэсовец у Занднера.

— Гюнтер Зоммер.

— Сиди, сиди, Гюнтер. Кто из братьев старше?

— Герберт.

— Рассказывай, Герберт. Я знаю, вы были офицерами связи в штабе рейхсюгендфюрера...

Лисовский помолчал, собираясь с мыслями, чтобы не выдать себя плохо сшитыми стыками в их похождениях, не вызвать подозрений. О Скорцени слышал, как о спасителе Муссолини, и понял, что он большая шишка, если эсэсовцы даже не пикнули, когда тот оставил парней у себя. Рассказывал Костя с небольшими интервалами, опасаясь запутаться в деталях. В Варшаве братья Зоммер попали в плен к повстанцам.

...Бежали от них в лесу... Вместе с Бломертом угодили к польским националистам... Спас их эсэсовский отряд Хонзеляйта... После госпиталя — бой на железной дороге с партизанами и гибель Бломерта... Чудесное спасение от английских бомб в Берлине... Воздушный бой над Бельгией... Американский лагерь военнопленных и предательство Ганса... Бегство из виллы... Арденны...

— Майор Сторн?! — задумался Скорцени. — Майор Сторн!.. Нет, не помню... Постарайтесь детально, слово в слово, воспроизвести разговор о послевоенном германо-американском сотрудничестве.

— Навряд ли сумею его воспроизвести, — бледно улыбнулся Лисовский. — Я себя отвратительно чувствую, оберштурмбаннфюрер... После совещания в Маастрихте главнокомандующих союзными армиями...

— Какое совещание? — насторожился Скорцени и опять зажег сигарету. — Когда оно проводилось?

— Когда, Гюнтер? — превозмогая головную боль, спросил Костя. — Он в тот день видел Эйзенхауэра в Брюсселе.

— Эйзенхауэра?!

Сергей с укоризной покосился на друга, но сообразил, что союзников и след простыл в Маастрихте, поднял руки с оттопыренными пальцами.

— Седьмого декабря, — расшифровал Костя его жест.

— Странно! — поднялся Скорцени и, тяжело ступая, заходил по огромному кабинету. — Весьма странно! Неужели Железный Генрих не посчитал нужным меня проинформировать... Хорошо. Позднее поговорим подробнее. Отто, отправь камрадов в госпиталь, пусть создадут для них наилучшие условия... Постой, Гюнтер!

Оберштурмбаннфюрер вплотную подошёл к Сергею, зажал крупныни ладонями его голову, чуть склонился, пристально вгляделся в лицо.

- Странно! Очень странно! — с каким-то суеверным удивлением пробормотал он.

Лисовский всмотрелся в них обоих и испуганно замер. Сходство было поразительным. Как бы оно боком не вышло! Ведь по-всякому можно расценить нежданно-негаданное появление двойника.

— Герберт! Вы фамилию Зоммер кому-нибудь называли?

— Кажется, нет... Точно, нет, — ответил он, не понимая, куда клонит эсэсовец.