Ганс-Ульрих Кранц - Тайное оружие Третьего рейха

«Выхлоп» проекта оказался крайне незначительным. Оба представленных образца, как и следовало ожидать, не соответствовали заданию практически по всем показателям: так, «Юнкерс-89», имея 4 мотора по 960 лошадиных сил, обладал максимальной скоростью 386 километров в час, бомбовой нагрузкой 1600 килограммов и дальностью полета 2980 километров. Для тех, кто не в теме: это очень и очень посредственно. Обычный средний бомбардировщик, куда более дешевый и всего с двумя моторами, мог без проблем достичь и даже перекрыть эти параметры. Даже если принять во внимание, что в дальнейшем на самолет устанавливались бы наверняка более мощные моторы, мы видим перед собой весьма посредственную машину. Поэтому неудивительно, что после гибели Вефера в авиакатастрофе все работы по дальним бомбардировщикам были свернуты, и командование Люфтваффе сделало ставку на средние и пикирующие бомбардировщики.

Но в 1939 году фюрер ставит задачу: хочешь не хочешь, а армаду бомбардировщиков построить надо! Что оставалось? Только щелкнуть каблуками, взять под козырек и сказать: «Яволь, майн фюрер!» Конструкторы взялись за дело очень не спеша. Только после повторного окрика фюрера им удалось создать несколько довольно перспективных машин. Четырехмоторные бомбардировщики Хейнкеля «Хе-274» и «Хе-277» имели максимальную скорость в 570-585 километров в час, дальность 4-6 тысяч километров, бомбовую нагрузку 4-4,5 тонны. Это существенно превосходит показатели американских машин «Б-17» и «Б-24», не говоря уже о британских, которые совершали свои налеты на Германию только ночью, потому что днем годились разве что на роль посмешища для немецкой истребительной авиации.

Не ударили лицом в грязь конструкторы фирмы «Мессершмит». Четырехмоторный «мессершмит» «Ме-264» обладал феноменальной дальностью полета, позволявшей наносить удары по Восточному побережью США. Но эта машина оказалась довольно тихоходной и слабо защищенной - все было принесено в жертву дальности полета. Лучше всего отработала фирма «Фокке-Вульф». Ей удалось создать настоящее чудо тогдашней техники - шестимоторный бомбардировщик «Фокке-Вульф» «Та-400». Американцы нечто подобное смогли создать только через несколько лет после окончания войны, другие государства ничего подобного даже не проектировали. Стремительные, обтекаемые линии гиганта напоминали современные реактивные машины. Огромная высота полета, большая скорость (около 550 километров час) делали его перехват истребителями весьма проблематичной задачей, а мощное оборонительное вооружение в 9 пушек и 4 пулемета позволяло успешно бороться с теми нахалами, которые осмелились бы приблизиться к этой летающей крепости. Бомбовая нагрузка тоже впечатляла - 10 тонн. Американцы и англичане могли только бледнеть от зависти.

Фирма «Юнкерс» тоже повела себя достойно. Речь идет о транспортном самолете «Юнкерс-390», который можно было использовать и в качестве бомбардировщика. Эта шестимоторная машина обладала чудовищной дальностью: с территории Германии «Юнкерс» с бомбами на борту достигал берегов США, а другой экземпляр смог, пролетев над территорией всего СССР и Китая, доставить немецкую делегацию в Японию. Все историки наперебой твердят, что «Юнкерс-390» был построен в двух опытных образцах. На самом деле этих машин, использовавшихся в первую очередь для полетов в Антарктиду, было не менее тридцати.

Подведем итог. Да, у Германии не было большого флота стратегических бомбардировщиков. Но для сброса атомных бомб, число которых исчислялось единицами, он был и не нужен. Гораздо важнее было качество самолета-носителя, а оно у немецких проектов было на высшем уровне. Для того чтобы организовать несколько эффектных взрывов, достаточно было опытных образцов тяжелых машин. Тем не менее ни одна из них так и не поднялась в воздух с атомной бомбой на борту. Почему?

Весной сорок пятого года власть фюрера была уже не столь безграничной, как ранее. Многие чиновники на местах и даже министры рейха считали военный крах нацистов неизбежным. Соответственно, они начали задумываться о жизни в послевоенной Германии. Не о жизни немецкого народа, разумеется, нет. Немецкий народ мог погибнуть, но собственную шкуру нужно было спасти.

Спасали разными путями. Некоторые - как, например, Гиммлер и Геринг - попытались установить контакты с западными союзниками и договориться о сепаратном мире. Не вышло - англичане и американцы боялись, что в таком случае их народы просто сметут свои правительства, а разъяренная Россия поможет им в этом. Кто-то втихомолку торговал евреями, спасая их от смерти в обмен на гарантии безопасности. Кто-то, как Шпеер, попросту саботировал приказы фюрера, например, о разрушении стратегически важных предприятий. Шпеер, кстати, не проиграл - благодаря заступничеству промышленников его после Нюрнбергского процесса посадили совсем ненадолго и сравнительно быстро выпустили.

В общем, в последние месяцы существования рейха вся верхушка страны была пропитана запашком предательства - мелкого и крупного. Почему не предположить, что в закулисный торг с англичанами и американцами не был втянут атомный проект?

Действительно, здравомыслящие люди в нацистском руководстве понимали, что одна и даже десять атомных бомб ход войны уже не изменят. Разве что отсрочат неизбежный финал, да к тому же сделают расплату еще более страшной. Поэтому пускать их в ход не имеет смысла. С другой стороны, атомные бомбы представляют собой прекрасный объект для торга - обязавшись саботировать их применение, можно выторговать жизнь и свободу не только себе, но и всей своей семье до десятого колена. Может быть, кто-то из эсэсовцев так и поступил?

Мне сразу вспомнились некоторые детали в рассказе Адольфа Ойке, которые первоначально ускользнули от моего внимания. Дело в том, что и после выпуска первых серийных атомных бомб они остались в ведении института «Аненэрбе». Для боевого использования нового оружия был сформирован специальный батальон 244, во главе которого встал отец моего собеседника. Подчинялся батальон лично Гиммлеру.

Совершенно очевидно, что без ведома Ойле-старшего саботировать проект было невозможно. Значит, если предательство действительно имело место, то он был в курсе и, конечно же, в доле. И тут я вспомнил, что мне сказали в Берлине, - в 1970-е годы старый эсэсовец вместе с женой вернулся в Баварию и спокойно доживал свой век, причем под собственным, а не вымышленным именем. Да его просто обязаны были схватить еще в аэропорту! Но не схватили. Почему? Откуда такая слепота немецкого правосудия?

Похоже, у старика Ойле были весьма серьезные и могущественные покровители, под крылом которых он мог не бояться ничего и никого. То есть, видимо, американцы. За что такая милость? Какую крупную услугу оказал солдат фюрера своим звездно-полосатым противникам? Ответ напрашивается сам собой.