Юрий Волошин - Друзья поневоле

Глаза Петьки привыкли к темноте, и оказалось, что они с Гарданом лежат на куче навоза на каких-то задворках. В небе сверкали огромные звезды, где-то шурудили коты. Их истошные голоса часто прорезали ночь своими противными мяуканьями.

Петька сел, огляделся. Надо было выбираться отсюда, а то утром могут и побить, приняв за жуликов. Он стал будить Гардана, но это оказалось довольно трудным делом. Все же тот поднялся, но состояние его было куда хуже, чем Петра.

Петька сказал:

– Гарданка, нас обокрали. И нужно поскорее отсюда убираться. Могут ведь отлупить и даже в тюрьму посадить.

– Да-да, Петька. Нужно уходить, – отвечал Гардан, но не двигался с места. – Где это мы? Как пить-то охота!

– Вставай, пошли поищем воды. Да и обмыться надо, мы же на навозной куче валяемся. В таком виде мы и в городе не можем появиться. Вставай же!

– Погоди малость. В голове шумит, и тело дрожит.

– Ничего, пройдет. У меня тоже такое же. Авось дойдем до воды.

Они с трудом поднялись и, обнявшись и покачиваясь, как пьяные, пошли между строениями, а куда, того и сами не знали.

На востоке едва заметно проступила светлая полоса, когда ребята вышли к заливу. Впереди засветились огни судов, и рыбаки уже отчаливали на своих лодках на промысел. Стали появляться люди, город просыпался. Гардан с трудом произнес:

– Неужели выбрались к воде? Быстрей надо смыть грязь с одежды. Потом уже будем думать.

Они отошли подальше и с первыми лучами солнца нырнули в прозрачные воды океана. Прохладная вода освежила ребят. Стало легче дышать, и когда они вылезли на берег, тела уже не дрожали, а усталость немного отпустила. Хотелось пить и есть, но денег не было. Петька неожиданно кое-что вспомнил и сказал:

– Гарданка, вроде пояса наши целы. Точно, все на месте. Давай проверим, что у нас за добыча пустынная. Авось, это что-то ценное и камушки можно будет продать и жить на это.

– Это мысль, Петя. Давай по одному вытащим и покажем лавочнику из города. Там я видел золотых дел мастера.

– Да это же не золото. Надо поискать тех, которые камнями торгуют.

– И то правда. Пошли тогда быстрее, а то у меня горло совсем пересохло, как в пустыне тогда. Да и есть охота.

Они немного повозились и достали по одному зернышку величиной с маленькую горошину. Поглядели на кристаллы и сунули их осторожно в карманы.

Город уже приступил к трудовой деятельности. Ремесленники спешили заработать на прокорм семей. А ребята не спеша бродили по улицам, пока не попали на рынок. Там они и нашли лавку, где старик с седой бородой и мальчик лет десяти следили за прилавком с разложенными на нем разноцветными камушками в оправе и без нее.

– Вот и нашли, – заметил Гардан и направился к лавке. Они разглядывали камушки и прикидывали, какую цену запросить за свои. Им многое было непонятно, но расспрашивать ребята не решались. Они просто смотрели и прикидывали, сравнивая свои камни с лежащими перед ними.

Хозяин тревожно оглядывал оборванцев-белых, готовый к любым неожиданностям. От этих португальцев можно было ожидать чего угодно. Всем известно, что народ этот хитрый, жадный и злой.

Наконец Гардан шепотом сказал:

– Ты стой рядом, а я буду говорить.

– А чего шепотом? Он же все равно ничего понять не может.

– А кто его знает. Так, на всякий случай. Но ты прав, он не может нас понять. Так ты следи за ними и смотри внимательно. Здесь каждый норовит обдурить.

Гардан вытащил свой камушек и протянул хозяину. Спросил по-португальски:

– Сколько дашь?

Индус осторожно взял камушек, подозрительно глянул на юношу и только потом стал рассматривать камень. Вытащил увеличительное стекло и долго смотрел через него. Потом сказал:

– Десять.

– Чего десять? – не понял Гардан.

– Десять пардао.

– Мало. Пятнадцать.

– Десять.

– Тринадцать.

– Двенадцать, – сказал индус и стал показывать деньги.

– Давай! – с радостью в голосе произнес Гардан.

Индус поглядел на Гардана, потом на Петьку и стал отсчитывать из кожаного мешочка деньги. Сверкающие золотом монеты перешли в руки Гардана. Он глянул на них, опустил в карман, потом спросил:

– Что это? – указал на камушек.

– Алмаз, – ответил старик. Потом он быстро заговорил на своем языке, но тут уж Гардан ничего понять не мог.

Гардан сложил руки ладонями вместе, наклонил голову и молча пошел прочь, потянув за собой Петьку. Отойдя немного, произнес сдавленным тоном:

– Слыхал? Алмаз, говорит! Вот дураки мы с тобой, так мало набрали. Это все я виноват, не послушал тогда тебя. Но слава Аллаху, что хоть на такое согласился.

– Неужели алмаз? – воскликнул Петька. – Это же надо! Так мы богаты?! Вот здорово! Теперь сможем свободно плыть домой! Правда?

– Конечно! Надо только не продешевить. Может, и этот старик нас надул. Конечно, надул. Он же видел, что мы ничего не понимаем в камнях. Да и молодые мы слишком.

– Гарданка, а чего же ты ему глаза-то не отвел? Помнишь, как в Германии еще хозяина харчевни обдурил, потом торговку на рынке?

– Петька, да у меня самого сейчас глаза аж на затылок отведены после такой ночки в навозе. Опоили нас чем-то. Так что ничего я с чужой головой сделать не могу, мне бы свою сейчас на место поставить, а то гудит, как колокол на вашей церкви.

– Да ладно, Гарданка. С нас и этого хватит. Радость-то какая! Пошли завтракать! Можно целый пардао проесть, если сможем.

– И одеться, – добавил Гардан. – А то вид у нас такой, словно мы дервиши-нищие какие. Просто позор, да и только. Португальцы называется.

– Да какие мы португальцы?

– Здесь все белые называются португальцами, так мне кажется. Других нет или почти нет. Давай не будем трепаться, а скорее отыщем харчевню.

Не прошло и часа, как они, сытые и одетые во все новое или почти новое, сами себя не могли узнать. Настоящие европейцы, торговцы средней руки. И штаны, и шляпы, и сапоги, вернее, башмаки и легкие камзолы с чистой рубашкой. Даже чулки натянули на кое-как отмытые утром в море ноги. А Петька сказал:

– Знаешь, Гарданка, а в таком наряде ничуть не лучше. Жара страшная, и я весь уже мокрый от пота. Давай снимать все эти тряпки. Одни башмаки можно оставить, рубахи и шляпы. Остальное пока в мешки спрячем. Я не могу так париться. А ты как хочешь. – И тут же стал стаскивать с себя всю лишнюю одежду. Гардан последовал его примеру, немного поколебавшись.

Две недели прошли как в тумане. Многолюдный город с его необычными видами не способствовал душевному равновесию ребят. Яркие краски, крикливые базары, грязь улиц и голые люди в набедренных повязках, с намотанными на головах тряпками, слоны, ишаки, верблюды – все это сильно действовало на нервы после стольких месяцев почти полного одиночества и пустынного моря.