Александр Дюма - Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1

– Но, – перебил кардинал, не считаясь с самолюбием короля, – неужели вы не знаете, что он обязан генералу Монку?

– Разумеется, знаю, – отвечал Людовик решительным голосом, – но я спрашиваю посла о причинах, побудивших генерала Монка изменить свое поведение.

– Ваше величество, вы коснулись самого существенного вопроса, – отвечал Атос. – Если б не чудо, о котором я имел честь доложить вам, Монк, вероятно, остался бы непобедимым врагом короля Карла Второго. Бог вложил странную, дерзкую и остроумнейшую мысль в голову одного человека, а другую мысль, честную и смелую, – в голову другого. Соединившись, эти две мысли произвели такую перемену во взглядах генерала Монка, что из смертельного врага он стал другом низложенного короля.

– Вот именно это я и хотел знать, – сказал король. – Но кто же эти два человека?

– Два француза.

– О, я очень рад.

– А мысли? Меня больше интересуют мысли, чем люди, – прибавил Мазарини.

– Правда, – прошептал король.

– Вторая мысль, честная и смелая, но менее важная, заключалась в решении добыть миллион, спрятанный покойным королем Карлом Первым в Ньюкасле, и на это золото купить помощь Монка.

– Ого! – пробормотал Мазарини, пораженный словом «миллион». – Но ведь Ньюкасл был занят Монком?

– Именно так, господин кардинал, потому-то и я назвал эту идею смелой. Дело состояло вот в чем: надо было вступить в переговоры с Монком, а если он отвергнет предложения, которые будут ему сделаны, добыть для Карла Второго эту сумму, действуя на порядочность, а не на верноподданнические чувства генерала Монка… Так все и было, несмотря на некоторые препятствия; генерал оказался человеком честным и отдал золото.

– Мне кажется, – сказал король нерешительно и задумчиво, – что король Карл Второй ничего не знал об этом миллионе, когда был в Париже.

– А я думаю, – прибавил кардинал насмешливо, – что его величество король английский знал о существовании этих денег, но предпочитал иметь два миллиона вместо одного.

– Ваше величество, – отвечал Атос твердо, – король Карл Второй находился в такой крайней бедности во Франции, что не мог нанять почтовых лошадей; в таком отчаянии, что несколько раз помышлял о смерти. Он и не подозревал, что золото спрятано в Ньюкасле, и если б один дворянин, подданный вашего величества, хранитель этой тайны, не рассказал ему о ней, Карл Второй жил бы до сих пор в самом жестоком забвении.

– Перейдем к мысли, странной, дерзкой и остроумной, – перебил Мазарини, предчувствуя поражение. – Что это за мысль?

– Вот она: генерал Монк был единственным препятствием к восстановлению Карла Второго на престоле, и один француз вздумал устранить это препятствие.

– Ого! Да этот француз – просто злодей, – сказал Мазарини, – и мысль не настолько хитра, чтобы помешать повесить или колесовать его на Гревской площади по приговору парламента.

– Вы ошибаетесь, монсеньор, – сухо заметил Атос. – Я не говорил, что этот француз намеревался убить генерала Монка, а только – что он хотел устранить его. Каждое слово во французском языке имеет определенное значение, и дворяне хорошо понимают его. Впрочем, была война, и того, кто служит королю против врагов его, судит не парламент, а бог. Французский дворянин задумал овладеть Монком и исполнил свое намерение.

Король оживился, слушая рассказ о таких подвигах. Юный брат короля ударил кулаком по столу, воскликнув:

– Вот молодец!

– И Монка похитили? – спросил король. – Но генерал находился в своем лагере…

– А француз был один.

– Удивительно! – воскликнул Филипп.

– Да, правда, удивительно! – повторил король.

– Ну! Два львенка спущены с цепи! – прошептал Мазарини. И прибавил вслух, не думая скрывать своей досады: – Я не знал всех этих подробностей. Ручаетесь ли вы за их достоверность?

– Разумеется, ручаюсь, господин кардинал, потому что сам был очевидцем этих событий.

– Вы?

– Да, монсеньор.

Король невольно подошел к Атосу; герцог Филипп стал возле Атоса с другой стороны.

– Рассказывайте, граф, рассказывайте! – воскликнули оба в один голос.

– Ваше величество, француз похитил генерала Монка и привез к королю Карлу Второму в Голландию… Король освободил Монка, и генерал из чувства благодарности возвратил Карлу Второму престол, за который столько храбрецов сражались без успеха.

Герцог Филипп в восторге захлопал в ладоши. Людовик XIV, более осторожный, спросил:

– И это все правда?

– Совершеннейшая, ваше величество.

– Один из моих дворян знал тайну о существовании миллиона и сохранил ее?

– Да.

– Кто он?

– Ваш покорный слуга, – просто ответил Атос.

Ропот восхищения был наградой Атосу. Даже сам Мазарини поднял руки к небу.

– Сударь, – сказал король, – я постараюсь найти средства вознаградить вас.

Атос вздрогнул.

– Не за честность: награда за честность оскорбила бы вас. Я должен наградить вас за участие в восстановлении на престоле брата моего Карла Второго.

– Разумеется, – подтвердил Мазарини.

– Успех этого дела радует все наше семейство! – прибавила Анна Австрийская.

– Позвольте, – сказал Людовик XIV. – Правда ли, что один человек пробрался к Монку в его лагерь и похитил его?

– У этого человека было десять помощников, но это были лишь жалкие наемники.

– И больше никого?

– Никого.

– Кто же он?

– Господин д’Артаньян, отставной лейтенант мушкетеров вашего величества.

Анна Австрийская покраснела. Мазарини пожелтел от стыда. Людовик XIV стал мрачен; пот выступил на его бледном лице.

– Что за люди! – прошептал он.

И он невольно бросил на кардинала взгляд, который испугал бы Мазарини, если б тот в это время не зарылся головой в подушку.

– Сударь! – воскликнул молодой герцог Анжуйский, кладя свою белую, женственную руку на плечо Атосу. – Скажите этому храбрецу, прошу вас, что брат короля французского будет пить за его здоровье завтра с сотней лучших французских дворян.

Сказав эти слова, юный герцог заметил, что в припадке восторга смял свою манжетку. Он с величайшим старанием расправил ее.

– Поговорим о деле, ваше величество, – вмешался Мазарини, который никогда не приходил в восторг и не носил манжет.

– Хорошо, – отвечал Людовик XIV. – Сообщите нам о цели вашего посольства, граф, – сказал он, обращаясь к Атосу.

Атос торжественно предложил руку леди Генриетты Стюарт молодому принцу, брату короля.

Совещание длилось час, после чего отворили дверь придворным. Они как ни в чем не бывало заняли прежние места, точно в этот вечер в их обычных занятиях не было никакого перерыва.

Атос оказался около Рауля. Отец и сын пожали друг другу руки.