Джек Уайт - Рыцари света, рыцари тьмы

— Но…

— Знаю! Нам ведь не положено никому выбалтывать про эти сокровища, так? Все должно содержаться в нерушимой тайне — и сокровища, и наши поиски. Поэтому нам предстоит вести раскопки храма скрытно, хотя он и находится на возвышении внутри городских стен, и при этом не забывать, что никто не должен догадаться о самом существовании нашего братства, нашего ордена — и все это посреди густонаселенного Иерусалима, на виду у множества людей, у которых нам нельзя вызвать ни любопытства, ни подозрений… Это равным образом относится к нашим боевым товарищам, не являющимся членами ордена. Вот так обстоят дела…

Де Пайен надолго умолк, выжидая, пока спутник окончательно переварит его доводы, затем продолжил:

— А теперь, друг мой, признайтесь без ущерба вашей верности сенешалю и тем советникам, которые составили эту депешу и передали ее вам через графа Гуга, поскольку я не верю, что сенешаль сам выдумал эту ерунду, — вы-то хоть представляете, как можно выполнить поручение, которое вы до нас донесли? Если да, то я клянусь, что обнажу и склоню перед вами голову, и воздержусь от искушения послать вас туда, откуда вы приехали, и попросить тупиц, пославших вас, лично наведаться сюда и оценить выполнимость их несуразных и самонадеянных требований.

Де Фермон молча слушал с пылающими щеками. Де Пайен взял его за плечо:

— Поймите, друг мой, я сознаю, что вы тут ни при чем, и вас не виню. Вы — просто посланник, вы новичок здесь. Завтра к вечеру мы вернемся в Иерусалим, и на следующий же день я отведу вас к Храмовой горе. Едва она предстанет вашему взору, как вы убедитесь, что те, кто препоручил вам такую обязанность, никогда в действительности не видели храм и не представляют, на что нас обрекают.

Лицо Фермона омрачилось беспокойством, а гневный румянец сменился восковой бледностью.

— Вы хотите сказать, сир Гуг, что не подчинитесь приказам совета?

— Не подчинюсь? Нет, я этого не сказал. Я лишь пытаюсь втолковать вам, что вряд ли кому-либо, в том числе и сенешалю с его советниками, удастся осуществить в Иерусалиме замысел, порученный мне и моим здешним собратьям. Но вы передали мне указание попытаться изыскать средства, с помощью которых я мог бы осуществить намеченную цель, верно я понял? — Де Фермон сделал утвердительный жест, и де Пайен кивнул вслед за ним. — Значит, верно. Что ж, я обещаю, что исполню этот приказ в точности. Я рассмотрю все возможности в надежде угодить сенешалю. Я не знаю, сколько на это уйдет времени, но, если граф Фульк Анжуйский приедет сюда в этом году, я найду, что представить ему для отчета — пусть даже это будут лишь наброски замыслов, которые я рассматривал, но отверг. Сколько вы еще здесь пробудете?

Тот склонил голову:

— Я не могу задерживаться, поскольку должен передать еще несколько срочных посланий. Сразу по их вручении я отплываю на Кипр, где мне предстоит встретиться с несколькими собратьями.

— Желаю вам удачно добраться до места, хотя вы выбрали не очень подходящее время для поездок. Смею спросить — у вас ведь не много попутчиков?

— Нет, но с нами Господь, и я надеюсь, что Он убережет и меня, и мои депеши.

— Очевидно, на этот раз Господь не с нами.

Только что пришла весть о гибели Гаспара де Фермона, и Гуг де Пайен первым нарушил гнетущее молчание. Новость сообщил Арло, а ему рассказал о ней на рыночной площади знакомый рыцарь. Тот, в свою очередь, услышал о несчастье из уст своего приятеля, дружившего с Фермоном и опознавшего его обезображенный труп, оставленный на обочине дороги, менее чем в двух лье от городских ворот. Арло, доложив об этом, остался стоять неподвижно, а Годфрей Сент-Омер, сидевший за столом, застыл с разинутым ртом, стиснув в руках хлебный каравай, который он собирался разломить. Гуг вцепился в край стола и порывисто поднялся, затем прошел к открытому окну и со свистом вздохнул. Сент-Омер нерешительно спросил:

— Что ты хочешь этим сказать? Почему на этот раз Господь не с нами?

— В точности те же слова говорил мне Фермой, прощаясь со мной три дня назад. Он собирался плыть на Кипр, а я просил его быть осторожнее…

— На Кипр?

Де Пайен резко обернулся, раздраженный непонятливостью друга.

— Ну да, на Кипр. Он должен был отвезти туда послания от графа Гуга и передать их… знакомым графа — не знаю, кому именно.

Де Пайен лишь неприметно указал глазами на Арло, но тот мигом уловил колебание в тоне хозяина и понял, что речь идет о делах, не предназначенных для его ушей. Не поведя и бровью, он немедленно развернулся и вышел, но Гуг в тот момент смотрел на Сент-Омера и даже не заметил отсутствия слуги.

— Он сказал, что депеши срочные и если Господь на нашей стороне, то поможет ему остаться невредимым и до конца выполнить поручение. Сейчас я вдруг вспомнил его слова и подумал: как он ошибался! Надеюсь, он принял легкую смерть.

Де Пайен осенил себя крестным знамением и обернулся к Арло, чтобы расспросить его о подробностях гибели Фермона, но с удивлением обнаружил, что слуга исчез.

— Еще один убитый на дорогах Святой земли, — тихо и горестно произнес Сент-Омер. — Это становится невыносимым.

— Нет, Гоф, вынести можно, — обернулся к нему де Пайен. — И люди все переносят в силу необходимости. Иначе надо просто сидеть дома и никуда не высовывать носа — а вот это уж никак нельзя стерпеть! Никакой ужас не отвратит людей от путешествий — может, лишь удержит ненадолго.

Годфрей наконец разломил свой каравай, окунул краюху в плошку с оливковым маслом и принялся жевать, устремив застывший взгляд в пространство и обдумывая слова приятеля. Затем он глубоко вздохнул и полюбопытствовал:

— Три дня назад я видел вас обоих на Храмовой горе. Что вы там делали?

Де Пайен отмахнулся:

— Просто гуляли по окрестностям. Ему хотелось осмотреть руины храма.

— Что он увидел в них такого замечательного? Там же ничего не сохранилось, кроме старых конюшен, да и то ими уже сто лет не пользуются.

— Он хотел, чтоб мы там покопались.

Сент-Омер выпучил глаза:

— Что-что? Чтоб мы покопались? Мы, рыцари?

— Нет, не рыцари — братья ордена.

— Хм… — Годфрей смолк и задумался. — Где покопались? На горе?

— Ага, только внизу, где руины храма, — раскопали их, понимаешь? Он привез указание от совета, что я должен собрать местную братию — кого только смогу найти в Заморье — и изыскать средства для раскопок храма, чтобы извлечь сокровища, которые, судя по записям в уставе ордена, там погребены.

Сент-Омер еще помолчал, а затем покачал головой, словно прогоняя наваждение:

— Верно, в нашем уставе записано, что там спрятаны сокровища… Но ведь это не более чем устав, Гуг… Его нельзя признать неопровержимой истиной — лишь традицией, легендой.