Тамара Лихоталь - Повесть о славных богатырях, златом граде Киеве и великой напасти на землю Русскую
- Название:Повесть о славных богатырях, златом граде Киеве и великой напасти на землю Русскую
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советская Россия
- Год:1981
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Тамара Лихоталь - Повесть о славных богатырях, златом граде Киеве и великой напасти на землю Русскую краткое содержание
«Повесть о славных богатырях, златом граде Киеве и великой напасти на землю Русскую» Т.Лихоталь — роман-трилогия. Герои его — герои русского эпоса: Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович и другие былинные богатыри, и развивается действие романа по былинным сюжетам.
Но «Повесть о богатырях» не пересказ былин. Народные герои, герои эпоса, предстали перед читателем в новом качестве: они как бы стали персонажами художественно-документальной повести.
Повесть о славных богатырях, златом граде Киеве и великой напасти на землю Русскую - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Потом, проспавшись, опомнится спорщик и заплачет горькими слезами. А так как молодому Садко прозакладывать было нечего, то поставил он свою голову, — стал бы холопом, рабом, ни подкинь водяной царь в Садковы сети рыбу — золотое перо. Так рассказывают новгородцы.
На голову свою об заклад Садко не бился — это всё враки. Но не зря говорят: «В каждой сказке есть своя правда». От холопства и в самом деле был Садко недалёк, когда за долги были проданы на торгу и ладьи, и лавки, и отчий дом. Ещё немного, и самого Садко продали бы отцовы заимодавцы.
Отец Садко Сыта принадлежал к древнему роду. Ещё не стоял на земле город Новгород, когда деды и прадеды Сыты водили суда по всему пути из Варягов в Греки. Были они умелыми кормчими и смелыми воинами. На своих ладьях одолевали и реки, и волоки, и моря, своими мечами прокладывали путь через тридевять земель в страны севера и юга. Знали белоголовых, светлоглазых, рослых и статных торговых гостей, прибывших послами от племени ильменских славян, и на многоязыких торгах солнечного Константинополя, и в уединенных, разбросанных среди сумеречных скал варяжских поселениях. Корабельщика Сыту причисляли в Новом городе к почтенным мужам. На отцовских ладьях плавали и старшие сыновья Сыты. Отрок Садко ещё бегал в школу при Софии, учил «Аз» да «Буки», гонял с дружками голубей, прыгал с моста в волховские волны.
Хвалился Сыта своими быстрыми ладьями, гордился Сыта своими ладными сынами. Кого речной волной накрыло, кого — озерной, кого — морской. Остался один только Садко, последыш. А когда ушёл вслед за сынами и Сыта, нависло над молодым Садко ещё не молвленное, но уже замысленное горькое слово — изгой. Нависло над головой, как обух. Падёт и придавит. Накроет хуже, чем волной девятого вала. Не вынырнешь, так и уйдёшь камнем на дно. Метко краткое это слово и ведёт от доброго к худому, от жизни к смерти. Гоить ведь и означает — жить. А изгой — тот, кто изжился, изжил себя, оказался вне жизни. Без вины, а виноватый. Чужой среди своих, лишний, ненужный. Отщепенец. И метят этим словом, будто клеймом.
У княжича-малолетки умер отец, умер прежде, чем сам сел на княжество. Вот и скажут про княжича — изгой. Почему? Да потому, что никогда теперь не занять ему Княжеский стол. Не допустят дядья и двоюродные братья. Отпихнут сироту, дадут худой удел, победнее, подальше. Не будет он равным среди них, каким мог бы быть, если бы не осиротел до срока.
И холоп, выкупившийся на волю, — тоже изгой. Кажется, к добру, а не к худу повернула колея его жизни. Был рабом, стал вольным. Радуйся! Но и на воле худо, если одинок человек, как дерево среди поля, как плаватель, потерпевший крушенье средь бурной воды. Каждый может его обидеть, примучить. Никто не встанет рядом с ним плечом к плечу. Никто не заступится.
И попов сын, по лености не выучившийся в молодые годы грамоте, тоже изгой. Оно и понятно. Ни именья у него нету, как у боярского чада, чтобы жить-поживать там в довольстве и веселии, без забот о хлебе. Ни землю он не умеет пахать, как сын смерда, чтобы добывать пропитание в поте лица. Ни к рукоделью никакому не приучен, как сын ремесленника. Был бы грамотен, пошёл бы по отцовской дороге, а так останется не у дел.
Ну, а про разорившегося купца и говорить нечего. Продадут за долги его лавку, и товары, и дом, и скарб. Останется он гол как сокол. И бывшие друзья-товарищи, с кем дела вел, будут глядеть на него не узнавая.
Шептали люди, сочувственно покачивая головами, мол, вовремя умер Сыта, ушел от позора. Жалели сына его, молодого Садко.
По-настоящему и познал Садко свою беду в тот день, когда не позвали его на свой пир вощанники. Сидел, не выходя из дому. Ждал, а вдруг все же постучится в ворота посыльный, подаст бересту с приглашением: «Уважаемого Садко, сына Сыты, просят пожаловать в такой-то день, в такой-то, час в церковь святого Иоанна, что на Опоках».
Издавна считали новгородцы свой город веселым, шумливым. Теперь же можно было только диву даваться, каким был он еще совсем недавно покойным и тихим. С утра, бывало, проснутся, начнут перекличку разноязычные причалы — немецкий, варяжский да свои, где идёт погрузка и разгрузка. Днем пошумит торжище. К вечеру празднично проплывает над Волховом колокольный звон. А потом падет тишина. Слышно, как плещут о берег волховские волны, как шумит листовой ветер. Разве только играют где-нибудь свадьбу или какой-нибудь почтенный горожанин празднует крестины сына-наследника. Вот и все веселье. Ну а если слышится вдруг разудалая музыка — свистят сопелки, дудят дуделки, звенят бубенцы, значит, пришли в город скоморохи и тешат князя во дворце или боярина с боярыней в красном терему. А теперь безо всякой свадьбы, без крестин каждый день веселье.
Бывает, время — за полночь, люди добрые уже третий сон видят, а в каком-нибудь из больших храмов, которых немало стоит на торговой площади, вовсю горят многосвечные светильники. Доносится наружу громкая речь. Но там, в божьем доме, не пастырь вливает в уши своих прихожан священное господне слово. Творятся в храме среди ночи дела не божьи — мирские, людские. Новгородцы знают: это сошлись на пир почтенные городские мужи, деловые люди.
У торговцев скотом излюбленное место сборищ — храм Успенья, что на Козьей Бородке. Купцы-вощанники всегда собираются в храме Ивана на Опоках, где некогда копали опоку — глину. По месту сборищ и зовут вощанников Иваньковской сотней. Сотня ли их, меньше ли, больше ли — купцов, промышляющих продажей воска, — значения не имеет. Главное, что Иваньковская сотня, пожалуй, самый богатый торговый союз в Новгороде. Оно и понятно. Чуть ли не со всем светом торгует Господин Великий Новгород воском и медом, который собирают бортники в северных лесах. Нет, наверное, такого места на земле, где бы не жили добрые христиане, где бы не стояли церкви — дома христианского бога. И всюду в светильниках горят восковые свечи. Сколько его нужно, воска, для храмовых свечей? Этого не счесть даже самым искусным счетчикам. Горят многосвечные светильники не только в храмах, но и во дворцах правителей, в замках и теремах богатых людей, будь то христианин, мусульманин или язычник, озаряя жилище праздничным светом. Но если пламя восковых свечей веселит жильё, то мёд веселит душу. Мед и сладок, и лаком, и хмелен, и для здоровья полезен. Берут нарасхват и свои и чужие.
Не уступают по богатству вощанникам я купцы, торгующие мехом. Мягкая рухлядь, добытая охотниками северных лесов, — белоснежный горностай, черный с серебром соболь, бархатный бобер, дымчатая векша, рыжая, как пожар, лиса тоже ценятся по всему свету. Отчего же не пожертвовать? Но огорчился молодой Садко совсем не потому, что хотел угоститься на праздничном застолье сладкими яствами, отведать медвяного пития, потешить весельем душу. Пир пиру — рознь. Пируют на свадьбах и. крестинах, на рождество, на пасху, в престольный праздник — в день святого, которого больше всего почитают. На такие пиры зовут гостей с женами и детьми — родственников, друзей, соседей, знакомых… Это пир — веселье. И совсем другое дело — пир-собрание. На таких пирах, пока не разобрал хмель, ведут торговые мужи деловой разговор. Договариваются, какие цены держать, с кем вести торг, в своем ли городе продать товар приезжим гостям или самим снарядить ладьи в чужие земли. На пиры-собрания приходят только почтенные мужи, члены торгового союза.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: