Генрих Майер - Дочь оружейника

– Ты один?

– Да, милая Марта, – отвечал оружейник, стараясь придать больше твердости своему голосу. – Я принес тебе хорошие вести… наша Мария не во власти этого… Перолио… мы можем еще надеяться.

– Надеяться! – повторила мать глядя на небо.

– Да, мы, может быть, завтра же увидим нашу дочь. Бог поможет мне… я уже придумал план… подожди до завтра, добрая Марта.

– Хорошо! До завтра… – проговорила чуть слышно больная. – И постараюсь дожить… Бог даст мне сил до завтра…

И она упала без чувств на подушку.

План Вальтера состоял в том, чтобы собрать синдиков всех корпораций города и просить их содействия для отыскания его дочери.

На следующий день старшины собрались, и Вальтер рассказал им о похищении Марии и о бесплодной попытке добиться правосудия бурграфа. Они пришли в негодование и вскричали хором:

– Это низко! Что за своеволие, что за несправедливость!

– Герцог Монфортский употребляет во зло свою власть! – закричал синдик сапожников, – он забыл, что у нас свои привилегии, что мы не хотим отказаться от наших прав… Синьор бурграф забывает…

– Что мы избрали его на место епископа Давида, – подхватил старшина цеха шляпников. – Много мы выиграли от этой перемены!

– Да, Монфор хочет тоже угнетать нас, – горячился портной. – А между тем он обязан своим избранием мещанам Амерсфорта и именно корпорации портных.

– Отчего же портных, а не перчаточников? – спросил синдик этого цеха.

– Оттого, что портных больше в городе. Значит у них больше голосов.

– Да и у пивоваров немало голосов, – заметил гордо наш старый знакомый, капитан национальной гвардии ван Шток.

– А колбасники разве немые в городе? – закричал громовым голосом шеф колбасников.

– Бурграф обязан всем корпорациям, – заметил Вальтер, – но он забыл это и не дорожит нами.

– Он может в этом раскаяться, – проворчал портной.

– Да, мы не позволим обижать себя.

– Мы докажем, что амерсфортские мещане не бараны!

– Напишем просьбу к бурграфу, – сказал ван Шток, горячась, – передадим ее нашему бургомистру, он созовет нас всех, выслушает наши жалобы и потребует удовлетворения.

– Да, это прекрасно, – закричали мещане, всегда любившие торжественные собрания, где много рассуждают, но ничего не делают.

– Все это очень долго! – вскричал Вальтер с нетерпением. – Надобно решиться на что-нибудь скорее, опасность близка…

– Разве можно устраивать дела так скоро? – возразил шляпник. – Надобно дождаться ответа от бурграфа.

– Какого ответа?

– На просьбу, которую мы представим бургомистру.

– Бургомистр не будет вам отвечать, или скажет то же самое, что и мне.

– Чего ж вы хотите от нас, мастер Вальтер? – сказал пивовар. – Объяснитесь: мы готовы помогать вам, чем можем.

– Только не требуйте от нас, – прибавил портной, – чтобы мы пошли осаждать Утрехт или лагерь Перолио.

– Я не требую от вас невозможного, а прошу вас, добрые мои товарищи, чтобы вы назначили из городской стражи нескольких молодых людей, которые, вместе с моими работниками, отправятся на поиски по всем дорогам, от Зеста до Утрехта и до лагеря Перолио. Может быть они будут так счастливы, что откроют, где скрыта моя несчастная дочь. Ван Шток, вы капитан стражи, вы можете приказать вашим подчиненным..

– О, это очень важное решение, – отвечал пивовар нахмурясь.

– Тут можно попасться и в руки Черной Шайки, – заметил портной, – а это очень неприятно.

– Да, опасное предприятие! – добавил колбасник. – Но что скажете капитан?

– Я скажу, – проговорил ван Шток торжественно, – что надобно хорошенько обдумать это дело.

– Именно, я думаю так же, – подхватил шляпник, – и хотя все мы уважаем мастера Вальтера и принимаем участие в его горе, но…

– Вы не сомневаетесь, конечно, в нашей привязанности к вам, мастер, – перебил пивовар, – но подумайте сами, можем ли мы жертвовать спокойствием целого города для ваших семейных дел? Мы можем лишиться наших прав.

– Напротив, – вскричал Вальтер, – защищая меня, вы защищаете ваши права. Сегодня похитили безнаказанно мою дочь, завтра украдут вашу.

– У меня нет дочери, – сказал колбасник.

– Так вашу жену, – возразил оружейник.

– Жену! – вскричал, смеясь, колбасник. – Ну, вряд ли найдется такой храбрец! Моя жена урод.

– Тогда жену вашего соседа.

– Мою-то? – заметил ван Шток. – Да она сладит с десятком разбойников. Вы видите, добрый Вальтер, что ваше горе не касается нас, и мы только из дружбы к вам беремся хлопотать. Я не боюсь опасности для себя, и готов тотчас же взять меч и идти с вами, но на начальнике городской стражи лежит большая ответственность. Если я разошлю солдат по дорогам, кто будет стеречь городские ворота? И разве можно это сделать без позволения бурграфа?

– Ведь вы не спрашивали позволения вывести из города солдат, – возразил Вальтер, – когда капитан Салазар угнал ваших быков и баранов?

– Это другое дело! – закричал ван Шток. – Тут дело шло о нашей собственности.

– Действительно, – отвечал Вальтер иронически. – Как можно сравнивать собственность с честью девушки! Потеря быков и баранов гораздо важнее похищения из монастыря.

– Неужели вы требуете, – вскричал с досадой ван Шток, – чтобы мы бросили наши дела и жертвовали жизнью для того, чтобы бежать за вашей дочерью?

– А разве я не жертвовал жизнью, не потерял свободы из-за вашей скотины?

– Потише, мастер, – заметил пивовар, – мы обсудим ваше дело. Друзья мои, извольте объявлять ваши мнения.

Все на минуту замолкли и синдик портных, выступив вперед, начал:

– Что касается меня и моей корпорации, признаюсь, что наше положение исключительно. Бурграф обыкновенно делает много заказов портным Амерсфорта…

– Скажите прямо, что вам, – заметил Вальтер.

– Да хоть и мне. Отчего мне не шить на бурграфа? Ведь вы продаете ему оружие. Все мы торговцы и должны заботиться о покупателях. Стало быть, если мы решаемся для вас подать просьбу бурграфу, этого, по моему мнению, достаточно. Я объявляю, что не намерен восставать и бунтовать против моего государя.

– Да никто и не просит вас бунтовать, – закричал Вальтер, теряя терпение.

– А разве начальник Черной Шайки не любимец бурграфа? Разве не все равно: тронуть мессира Перолио или самого бурграфа?

– Да, – подтвердил перчаточник. – Хоть я порицаю безнравственность этого иностранца, но не соглашусь идти против него. Он берет у меня перчатки для всей своей шайки, и платит хорошо. Было бы неблагодарностью с моей стороны…

– И шляпникам амерсфортским тоже нельзя восставать против бурграфа. Придворные бурграфа берут у меня шляпы, и Перолио сделал мне большой заказ.

– Пивовары независимы, – сказал важно капитан ван Шток, – и не подчиняются никому; все они люди умные и серьезные и не хотят бунтовать из-за дела, которое очень печально, но которого можно было избежать.