Александр Голованов - Дальняя бомбардировочная...

Нейтральный очевидец этого налета рассказывает корреспонденту «Дейли телеграф энд морнинг пост»:

«Была ясная лунная ночь. Я заметил друзьям, что это как раз подходящая погода для русских летчиков, и не прошло и получаса, как они появились. Они появились на большой высоте сквозь ночной туман, не давший возможности истребителям перехватить их. Они сбросили бомбы в центре города. Некоторые из них были тысячефунтовые, но большинство составляли сто и двести фунтов, не говоря о целом дожде зажигательных, финская зенитная артиллерия открыла ожесточенный огонь, заставляя русских держаться на большой высоте, а, следовательно, прямые попадания в такие важные объекты красноречиво говорят о точности бомбометания. В городе не заметно было и признаков паники. В начале налета население проявило презрительное равнодушие. Однако вскоре русские бомбы, попавшие в военный склад и убившие группу зрителей, заставили их изменить мнение о серьезности налета. Я отметил, что, когда на следующее утро снова завыли сирены, народ немедленно направился в бомбоубежища. Повреждения в центральной части ужасны. Вряд ли можно найти там дом, не пострадавший от взрыва. Пожары еще ярко пылали, когда я вышел из бомбоубежища на следующее утро. Знаменитая гостиница „Сосиететс хусет“, напротив вокзала сильно пострадала и похожа скорее на остов здания. Целая длинная улица, идущая от вокзала, выглядит как после урагана. Пассажиры входят на вокзал боковым входом. Интересно, что аэропорт Хальм — гражданская и воздушная база Хельсинки — не подвергся нападению русских, которые вернулись на свои базы, по-видимому, без потерь».

Отклики в Италии. Лондон, 16 сентября. Как сообщает мадридский корреспондент газеты «Дейли телеграф энд морнинг пост», налеты советской авиации на Будапешт, Загреб и другие балканские города в глазах итальянцев являются событием исключительной важности, заслуживающим серьезного внимания. [227] Римский корреспондент испанского телеграфного агентства указывает, что эти налеты убедили каждого рядового итальянца в том, что может наступить беспокойный период, которого он не предвидел…

Хотя геббельсовская пропаганда уже давно «похоронила» советскую авиацию и всячески скрывала от населения правду о наших воздушных налетах на Германию, немецкая печать вынуждена была в конце концов заговорить о боевых действиях советских бомбардировщиков на территории Третьего рейха, разумеется, соответствующим образом интерпретируя эти «неприятные» происшествия. Так, 26 августа 1942 года берлинские газеты сообщили, что с 15 по 25 августа включительно большевики потеряли во время налета на Германию 138 самолетов. (Хотя такое количество потерь и выдумано фашистской пропагандой, они, называя эту цифру, тем самым подтверждали наличие массированных налетов нашей авиации на территорию Германии. — А. Г.). 27 августа Германское информационное агентство передало, что «минувшей ночью советские бомбардировщики производили в военном отношении незначительные беспокоящие полеты над Восточной, Северо-Восточной и Центральной Германией» и что «один самолет достиг заградительной зоны Берлина». 30 августа Германское информационное агентство передало из Берлина, что «минувшей ночью советские бомбардировщики совершили налет на восточные и северо-восточные районы Германии», что уже несколько самолетов противника проникли к Большому Берлину и что «ущерб незначительный». 7 и 10 сентября Германское информационное бюро вынуждено было передать из Берлина, что «советская авиация совершила несколько рейсов на Восточную Пруссию» и на оккупированную Польшу и «одиночные самолеты достигли предместий Берлина».

О том, как в действительности население Германии воспринимало наши полеты, дают представление письма, которые немецкие солдаты получали из дома, и показания военнопленных. Приведу выдержки из захваченных частями Красной Армии в числе трофейных документов писем гитлеровским солдатам на советско-германский фронт из тех районов Германии, где в июле — августе 1942 года побывала советская авиация. Судя по этим письмам, наши бомбардировщики заставили тыл врага по-настоящему почувствовать войну. Немцы из Данцига, Кенигсберга и Варшавы, румыны и венгры из Будапешта и Бухареста самолично убедились в силе советской авиации, в смелости, храбрости и умении летчиков АДД. [228]

Вот что писал 3 июля 1942 года из Данцига солдату Рейнгардту его отец:

«У нас бывают частые и основательные ночные визиты. Мы, слава Богу, опять дешево отделались, но в непосредственном соседстве с нами четыре промышленных здания превращены в развалины. То же и на других улицах, так что ты можешь себе представить, какое это бедствие. Наши чуть не умерли от волнения. Я пережил в Берлине много воздушных тревог, но таких, как здесь, в Данциге, еще не переживал».

2 августа 1942 года жена солдата Альфреда в отчаянии писала из Данцига: «Каждую ночь тревога. Хуже всего в Восточной Пруссии. Пригород Данцига в огне».

Лейтенанту Гейнцу Шульцу некая Гертруда сообщила из Бретау: «Вчера у меня была Эльза Вернер из Шахау. У них творилось что-то ужасное. Русские бросали тяжелые бомбы. Верфи горели. Много домов уничтожено; в Шахау в уцелевших домах не осталось ни одного целого стекла. Люди думают, что нужно куда-нибудь уезжать. Но куда? Эльза зовет меня в Шраубинг, но ведь и туда могут явиться русские».

Мать солдата Георга Догля писала сыну из Кенигсберга: «Начинаешь сильно беспокоиться, когда дело идет к ночи. В субботу ночью более двух часов была сильная стрельба по соседству с нами. В здание вокзала на Крейбургштрассе попала одна крупная бомба, на бойню — три, в мастерские — две, несколько — в казармы Иммельмана и так далее. Мы были очень удивлены тем, что это русские, которые совершенно спокойно прилетели со стороны наблюдательной вышки в Кранце. Они побывали над всей Пруссией. Газеты же об этом очень мало сообщают».

А вот отрывок из письма дочери обер-ефрейтора Франца Энгельгардта, отправленного из Рагнита 25 июля: «В Кенигсберге почти каждую ночь воздушные тревоги. Недалеко от дома Евы упала бомба, потом еще две. Никогда в жизни я не видела ничего подобного. Здесь, в Рагните, было уже три воздушных тревоги. Эту ночь мы два с половиной часа сидели в убежище. Русские бомбили безжалостно».

Не только в Данциге и Кенигсберге, но и в других городах Восточной Пруссии немцы ощутили силу удара советских бомбардировщиков. В письме из Прейтенштейна от некой Гретель Пильцнер ефрейтору Гельмуту Лиготц сказано: «Здесь так же, как и в других местах Восточной Пруссии, были русские летчики в ночь на 26 июля. Они, кроме бомб, сбрасывали еще листовки. Ах, когда же наступят другие времена? Здесь утверждают, что русские будут побеждены. Но может случиться иначе…»