Мартин Стивен - Крайняя мера

— Доброе утро, милорд, — приветствовал его Кейтсби, отвешивая низкий поклон. — Как поживаете? — Такой вопрос, заданный представителю одной из знатнейших семей, граничил с наглостью, но Кейтсби вошел во вкус и решил рискнуть. Если Монтегю и обиделся, то виду не подал и, в свою очередь, любезно поинтересовался здоровьем Кейтсби.

— Ваша светлость прибыли в Лондон по парламентским делам? — поинтересовался Кейтсби, зная, что имение Монтегю находится в Суссексе.

Молодой лорд рассказал Кейтсби, что приехал в Лондон навестить тетушку и надеется получить разрешение короля не присутствовать на заседании парламента. Ему не было нужды рассказывать Кейтсби о причинах такой просьбы, так как оба понимали, что преданный своей вере юноша не сдержит возмущения, если на заседании парламента будут принимать очередные законы, направленные против католиков, рискуя попасть в тюрьму уже на более длительный срок.

— Думаю, вашей светлости пребывание в Лондоне не доставляет большого удовольствия, — сочувственно предположил Кейтсби.

— Если Монтегю получит разрешение короля не присутствовать на заседании парламента, Робину всего лишь нужно было поставить об этом в известность Трэшема и других заговорщиков.

Кейтсби чувствовал приближение бури. Его заговор зиждился на католических семьях Англии, связанных кровным родством и, несмотря на идущую между ними непрестанную грызню, представляющих собой большую силу. Но эти семьи прилагают все усилия для собственной защиты, и смерть нескольких членов, которые долгие годы их возглавляют и имеют высокое происхождение, может стать камнем преткновения при осуществлении заговора. Самое важное сейчас — укрепить их решимость, и сделать это надо как можно скорее.

Кейтсби знал, что Фокс, братья Райты и Том Уинтер со слугой встречаются сегодня в таверне «Колокол» в Дэвентри. Робин отправил туда Тома Бейтса, чтобы тот присмотрел за заговорщиками. Настало время собрать всех в Лондоне, несмотря на возрастающий с каждым днем риск. Все должны находиться у Робина на виду, только тогда можно быть уверенным, что эти люди пойдут по намеченному пути. Кейтсби и прежде доводилось наблюдать разногласия при подготовке заговоров, и он не раз видел, как разобщенность участников приводит к крушению самых удачных планов. Он объединит людей и поведет за собой, потому что только с ним заговорщики обретут силу, необходимую для осуществления великого замысла.

— Мне нужно повидаться с епископом и посетить колледж богословия, — заявил Грэшем.

— А что такое «богослов»? — сердито спросил Манион, который, сорвавшись с короткого поводка, отсутствовал полдня, а когда наконец вернулся в Альзацию, имел подозрительно довольный вид.

Джейн и Грэшем нарочно не спрашивали, как он провел время. Они жили в Альзации уже достаточно долго, но до сих пор Генри не обнаружил никаких признаков слежки. Самое главное — его голова совершенно не чесалась. Он жалел, что не может предоставить Джейн такую же свободу, как Маниону, хотя она, несомненно, выбрала бы для прогулок другие места. Может быть, стоит устроить очередной маскарад и сходить в театр?

— Чем они помогут? — спросила Джейн.

Было уже поздно, и всем полагалось спать, но Грэшем поднял их с постели, чувствуя, что должен взять перо и бумагу и набросать основные задачи, которые предстоит решить.

— Я выслушаю епископов и нисколько не сомневаюсь, что если сделаю наоборот, то поступлю правильно. Я также выслушаю споры богословов и приду в такую ярость, что приму решение только для того, чтобы прекратить их болтовню.

— Будет ли от этого толк?

— Возможно… кто знает?.. Нужно решить, что делать дальше. Думаю, что история с порохом, несмотря на всю невероятность, не является выдумкой. Нет, порох лежит в погребе, а вот почему он там оказался и что с ним делать, решить гораздо труднее.

— Но мы точно знаем, почему он там оказался, не так ли?

— Мы знаем, как Кейтсби и другие заговорщики собираются использовать порох через несколько недель. Но такой жуткий план… Я не верю, что за ним не стоит никто из знати.

— В распоряжении Сесила три пэра-католика: Суффолк, Нортгемптон и Вустер. Они правят половиной страны.

— В том-то и загвоздка. Какая им выгода от свержения короля и его главного советника? Они прекрасно ладят с обоими и великолепно себя чувствуют, восседая на собственной куче дерьма каждый. С их стороны раскачивать лодку — полное безумие, не говоря уже о том, чтобы разнести ее в мелкие щепки.

— Остается Нортумберленд?

— Возможно, но если и так, то он не имеет к этому прямого отношения. Старый граф вовсе не похож на профессионального заговорщика. Он предпочитает сидеть в кабинете, заниматься опытами и размышлять о том, как жесток к нему окружающий мир. К тому же он глуховат, а глухие люди пребывают в постоянном страхе, что вокруг происходит нечто такое, о чем им неизвестно. Нортумберленд боится больше остальных. Он знает историю своей семьи и понимает, что в Лондоне никто не окажет доверия человеку из рода Перси. Если он и участвует в заговоре, то только в качестве кукловода.

— Но ведь все это не так уж важно, правда? Речь идет о страшном злодеянии, которое надо предотвратить. Разве нельзя забыть о гордости, пойти к Сесилу и рассказать ему всю правду?

— Ты забыла, что Сесил жаждет моей смерти? Я не могу пойти к нему, не подвергая опасности жизни дорогих мне людей.

— Тогда Рейли? Нет, сэр Уолтер никогда бы не ввязался в такое гнусное дело!

— Сэр Уолтер? Да ни за что на свете! Рейли никогда в жизни не прятал порох, и если бы он захотел организовать заговор, я бы узнал об этом первым. Но жизнь Рейли висит на волоске, и Сесил только ищет удобный предлог, чтобы его перерезать. Один намек на заговор, и можно считать Рейли покойником. Сэру Уолтеру вовсе не надо в нем участвовать, потому что Сесил воспользуется любой малостью, чтобы обвинить его во всех смертных грехах. Рейли действительно представляет угрозу для Сесила. Несмотря на то что он гниет в Тауэре, люди выстраиваются на берегу, чтобы поприветствовать его во время ежедневной прогулки, и король, осудивший сэра Уолтера на заключение, не осмеливается его казнить. Рейли представляет собой угрозу не только для короля, но и для главного советника, который предал друга! Популярность — великая вещь, Джейн, а Рейли стал очень популярен.

Грэшем поднялся с места и заходил по комнате.

— Именно популярности у Сесила никогда не было, и только она вызывает у него страх! Он очень умен, коварен, осторожен сверх всякой меры и несказанно богат, в его руках сосредоточена огромная власть, а угрожает ему только бунт простых людей, которых он совершенно не знает и не любит. Роберт Сесил может сидеть у себя во дворце, плести интриги и заговоры и манипулировать людьми, но в отличие от Рейли он не может приблизиться к народу, понять его душу и одним своим видом заставить сердца людей трепетать от радости. Поэтому он и боится Рейли больше, чем всех остальных, и опасается, что тот может одержать верх над королем, даже находясь в заточении. Ах, мой бедный капитан!